Оглавление
Под знаком Наполеона
Тарле вернулся в Ленинград и был восстановлен в должности профессора Ленинградского историко-лингвистического института, в который были выделены гуманитарные факультеты университета.
Поворотным пунктом в судьбе Евгения Викторовича стал выход в свет его знаменитой книги «Наполеон». Он начал писать ее в марте 1935-го по заказу горьковской серии «Жизнь замечательных людей». Книга писалась, по словам Тарле, «запоем». Двадцать шестого апреля 1936 года заведующий редакцией ЖЗЛ Тихонов докладывал Горькому: «Посылаю Вам книжку Тарле “Наполеон”. Хозяин сказал, что он будет ее первым читателем».
Книга вышла в свет в начале лета 1936 года и имела огромный успех. Известно, что она понравилась и Сталину. С этого момента Тарле вновь начали широко печатать.
Но в самый разгар сталинского террора, 10 июня 1937-го, в «Правде» и «Известиях» одновременно появились разгромные статьи о «Наполеоне», подписанные псевдонимами «А. Константинов» и «Дм. Кутузов». Книга Тарле именовалась «вражеской вылазкой», сам он — «фальсификатором истории». Тем более что эта книга вышла под редакцией к тому времени репрессированного Радека. Публикация таких статей одновременно в двух центральных газетах явно была прелюдией к немедленному аресту. Однако Тарле удалось, по-видимому, в тот же день обратиться к Сталину, и на следующий день по прямому указанию Сталина в обеих газетах появились редакционные опровержения напечатанных накануне статей.
В архиве Тарле сохранилось письмо к нему Сталина от 30 июня 1937 года: «Я узнал недавно, что редакционные замечания этих газет Вас не удовлетворяют. Если это верно, можно было бы безусловно удовлетворить Ваше требование насчет антикритики. За Вами остается право остановиться на форме антикритики, наиболее Вас удовлетворяющей (выступление в газете или в виде предисловия к новому изданию “Наполеона”). И. Сталин».
Этим письмом было предопределено и решение давно поднимавшегося Тарле вопроса о его восстановлении в звании и правах академика.
Его книга о Наполеоне в последующие пять лет переиздавалась в СССР пять раз. Последним прижизненным советским изданием «Наполеона» было вышедшее в 1946 году издание для слепых.
Тарле написал действительно классическую биографию Наполеона. Он не скрывает своего восхищения Наполеоном как колоссальной исторической фигурой, но Наполеон у Тарле и деспот, и тиран, и жестокий угнетатель. Он же — гениальнейший полководец всех времен, «первый из первых в этом кровавом искусстве» и одаренный исключительным умом государственный деятель. Наполеон для него герой — творец истории и собственной судьбы, «мировой дух верхом на коне».
«Наполеон» имел огромный успех как у широкой читательской публики, так и у утонченных интеллигентов. А Сталин оценил ее так: «Это, конечно, немарксистская книга, но лучшая книга по истории, какую я когда-либо читал».
Книга Тарле сразу же была переведена на многие иностранные языки. Во Франции она выходила шесть раз. А всего переводов было более двадцати.
Вслед за «Наполеоном» в скором времени вышла новая книга Тарле «Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год», приуроченная к 125-летию войны 1812 года. Тарле убежден, что в русской армии не было полководца, равного Наполеону, но он высоко оценивает стратегию и тактику Барклая де Толли и Кутузова.
Завершила наполеоновскую трилогию книга «Талейран». С большим искусством и видимым увлечением описывает Тарле феерическую карьеру знаменитого дипломата, служившего многим режимам и предававшего их. Автор явно любуется умным, циничным и победоносным хищником.
Наполеон на картине Жака-Луи Давида и первое издание «Наполеона» Тарле
Wikipedia
[править] Карьера
Сын купца.
В 1892 году окончил 1-ю херсонскую гимназию.
В 1892—1893 годах учился на истфилолфаке Новороссийского университета.
В 1893 году принял крещение для брака. Википедия по этому поводу пишет:
В 1893—1896 годах учился на истфилолфаке в Киевском университете.
В конце апреля 1900 года за участие в нелегальной сходке был арестован и 2 месяцев в тюрьме выслан в Херсонскую губернию под надзор полиции.
В октябре 1901 года защитил в Киеве магистерскую работу по «Утопии» Т. Мора.
В 1903—1917 годах — приват-доцент СПб-го университета.
В 1903—1905 годах публиковался в нелегальной газете «Освобождение», издававшейся в Германской империи.
В феврале 1905 года снова арестован и отстранён от преподавания, а в октябре 1905 года в ходе разгона полицией митинга возле СПб-го Технологического института получил лёгкое ранение. После манифеста 17 октября вернулся в университет.
В 1911 году стал доктором наук
В 1913—1918 годах — профессор Дерптского университета.
В 1917 году в меньшевистской газете «День» критиковал пораженческую политику большевиков. В начале Гражданской войны завуалировано осуждал красный террор.
С 1917 года — профессор Петроградского университета.
В 1921 году — член-корреспондент РАН.
В 1927 году — академик АН СССР.
В январе 1930 года арестован. Изначально чекисты хотели привлечь его по делу Промпартии, однако в августе 1931 года историка обвинили по делу Академии наук (по делу Платонова-Тарле). ЭЕЭ так описывает эти репрессии:
В августе 1931 году выслан в КазССР в Алма-Ату, где продолжил педагогическую деятельность в местном университете.
В 1933 году получил возможность переехать в Ленинград, где стал профессором ЛГУ.
В 1941—1943 годах — профессор кафедры истории истфилолфака Казанского госуниверситета.
В 1942—1945 годах состоял в Чрезвычайной следственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков.
В период борьбы с космополитизмом подвергся нападкам.
Со своей супругой имел сына, однако он умер в раннем детстве.
Биография[править | править код]
Один из пяти детей в купеческой семье Виктора Григорьевича и Розалии Арнольдовны Тарле.
В 1884 году поступил в Первую херсонскую гимназию.
В гимназические годы увлёкся идеями Н. К. Михайловского.
После окончания гимназии в 1892 году поступил на историко-филологический факультет Новороссийского университета в Одессе. Однако, проучившись там год, перевёлся на второй курс аналогичного факультета Киевского университета.
В 1896 году окончил Киевский университет с золотой медалью.
Весной 1900 года был арестован и примерно через два месяца выслан под гласный надзор полиции на хутор его тестя близ станции Затишье в Херсонской губернии. Позднее получил разрешение поселиться в Варшаве.
14 октября 1901 года защитил в Киеве магистерскую диссертацию.
Осенью 1903 года получил разрешение на чтение курса лекций в Петербургском университете.
Сотрудничал в нелегальном журнале «Освобождение» под псевдонимом Аврелий.
18 октября 1905 года был ранен палашом в голову во время демонстрации у Технологического института. В последующие годы примыкал к меньшевикам.
24 апреля 1911 года защитил докторскую диссертацию.
После защиты докторской диссертации ввиду отсутствия вакантного места профессора в стенах Петербургского университета начал с апреля 1913 года педагогическую деятельность в Юрьевском университете в качестве профессора кафедры всеобщей истории.
Февральскую революцию 1917 года воспринял как «весну обновления России».
Был членом Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства.
Летом 1917 года стал профессором Петроградского университета.
Победу Октябрьской революции встретил настороженно.
В декабре 1921 года был избран членом-корреспондентом Академии наук, а 7 мая 1927 года — действительным членом.
В —1924 годах был сотрудником Российской публичной библиотеки.
В 1926 году был избран почётным членом Академии политических наук Колумбийского университета.
28 января 1930 года был арестован и затем помещён в ленинградские «Кресты». По итогам «Академического дела» получил 5 лет ссылки в отдалённые области СССР и 4 сентября 1931 года прибыл в Алма-Ату, где практически сразу же (благодаря покровительству первого секретаря Казахстанского обкома ВКП(б), цареубийцы Ф. И. Голощёкина) получил место профессора новейшей истории местного университета.
С 1 сентября 1934 года — профессор кафедры новой и новейшей истории только что образованного исторического факультета Ленинградского университета.
В 1937 году был зачислен старшим научным сотрудником Института истории АН СССР по Ленинградскому отделению.
29 сентября 1938 года решением Общего собрания АН СССР был восстановлен в звании её действительного члена (которого был лишён в феврале 1931 года).
В 1940-х годах был избран почётным доктором университетов Брно, Праги, Осло, Алжира, Сорбонны, членом-корреспондентом Британской академии для поощрения исторических философских и филологических наук, действительным членом Норвежской академии наук и Филадельфийской академии политических и социальных наук в США.
27 июля 1950 года обратился через «Правду» с открытым письмом к учёным Сорбонны, Норвежского и Алжирского университетов с призывом бороться за мир и запрещение атомного оружия.
В последние годы своей жизни, постоянно проживая в Москве, периодически наезжал в Ленинград.
Умер в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище там же.
В 1967 году полностью реабилитирован (посмертно).
Цитаты[править | править код]
- «Заставить Россию экономически подчиниться интересам крупной французской буржуазии, создать против России вечную угрозу в виде вассальной, всецело зависимой от французов Польши, к которой присоединить Литву и Белоруссию, — вот основная цель »
- «Армия Наполеона нигде решительно, даже в Египте, даже в Сирии, не вела себя так необузданно, не убивала и не истязала населения так нагло и жестоко, как именно в России»
- «Для России… война 1812 г. являлась в полном смысле слова борьбой за существование, обороной от нападения империалистического хищника»
- «Русский крестьянин уничтожил великолепную, первую в мире кавалерию Мюрата, перед победоносным натиском которой бежали все европейские армии; и уничтожил её русский крестьянин, заморив голодом её лошадей, сжигая сено и овёс, за которым приезжали фуражиры Наполеона, а иногда сжигая и самих фуражиров»
- «Если существовал на земле властитель, ещё более ненавистный не только революционерам всех оттенков во Франции и Европе, но и большинству буржуазных либералов, чем Наполеон III, то это, конечно, был Николай Павлович. Тут сходились почти все…»
- «Мещерский, как и всякий без единого исключения человек, которому приписывалось „влияние“ на императора Николая II, „влиял“ на него лишь вплоть до той минуты, пока говорил и делал то, чего желал Николай»
- «Полная практическая несостоятельность каких бы то ни было революционных доктрин во второй половине XIX столетия есть факт общепризнанный» ()
- «Ницше был изранен и истерзан действительностью и думал, что он выше её, что он самый свободный человек на земле, а на самом деле он смирился перед нею, стал послушным, порабощённым апологетом наиболее важных её элементов» (1901)
- «…эти скоты (то есть янки) ввели телесные наказания за нарушения prohibition (запрета спиртных напитков)» ()
- «Трансильвания в руках или Венгрии, или Румынии не может быть ничем иным, как очень большим придатком могущества одной из этих одинаково прогерманских держав, яблоком раздора на очень опасном европейском перепутье. Наиболее желанным выходом было бы превращение Трансильвании в самостоятельное государство под формальной гарантией держав с целью охраны от агрессии… При гарантии будущей организации ведущих держав, ни Венгрия, ни Румыния не посмеют (в пределах исторического предвидения) напасть на это новое государство» (1 июля )
- «…нам, историкам, имеющим учёное имя на Западе, имеющим голос в мировой науке, нужно выступать, нужно повести обширную идейную борьбу на историческом международном фронте против взыгравшейся в тамошней науке гитлеровщины и квислинговщины, нам нужно авторитетно бороться за научную марксистскую мысль в историографии» (22 августа 1944)
- «Пишу статью о Шумахере и кое-что по Сенявину, иначе не могу. Какой я дачник! Мы, которые „трудящие“, и без работы я околею…» ()
Перлыправить | править код
«…научился выживать в этой стране…». Каков академик, таковы и авторы документального фильма о нём?
- «Этот облитый с ног до головы русской кровью суеверный „обожаемый монарх“, эти тупые генералы — палачи и действительные тайные и явные звери, эти Булыгины и Треповы, Владимиры и Шереметевы, вся эта воровская шайка твёрдо решила терзать, рвать, убивать, вешать и громить до самой последней физической к тому возможности» ()
- «Виновен в войне не тот, кто её объявляет, а тот кто её делает неизбежной. Войну 1914 г. сделали неизбежной все великие державы, и те, которые объявили войну, и те, которым её объявили» ()
Примечания
- , с. 3.
- ↑
- Сироткин В. Г. Предисловие// Тарле Е. В. Талейран. — М., 1992. — С. 3.
- ↑
- ↑ .
- , с. 9.
- .
- Балаян Л. А. (недоступная ссылка). // Сайт «Stalin.su». Дата обращения: 8 августа 2008.
- , с. 63–72.
- , с. 64, 68.
- [coollib.com/b/254768/read#n_1 Голицын С. М. Записки беспогонника // на сайте «КулЛиб» (coollib.com) (Проверено 1 декабря 2019)]
- [nir.ru/cont/ Весь Петербург — Весь Петроград (1894—1917), Весь Петроград — Весь Ленинград (1922—1935), список абонентов ЛГТС на 1937 и 1940 годы).].
- .
- Тюлар Ж. Наполеон. — М: Молодая гвардия, 1997. — С. 10.
- Артамонов В. А. Битва при Лесной. «Русская симфония». — СПб., 2008.
- , с. 3.
- , с. 31.
- Малеин А. И. Главнейшие издания и переводы „Утопии“ // в кн. Томас Мор. Утопия = Utopia. — Academia, 1935. — С. 22–30.
Академическое дело
Двадцать восьмого января 1930 года, через месяц с небольшим после возвращения из очередной (и оказавшейся последней в его жизни) поездки во Францию, Евгений Тарле был арестован и помещен в Дом предварительного заключения на Шпалерной, где провел более полутора лет. Тарле предстояло стать одной из центральных фигур в фабрикуемом ОГПУ «Академическом деле». Дело было полностью сфабриковано, признания обвиняемых добывались путем угроз, шантажа и давления, разумеется, не отраженных в протоколах допросов. Прямые физические пытки, насколько известно, не применялись, но использовались различные способы психологического давления: так, одновременно с Сергеем Платоновым были арестованы две его дочери, почти одновременно с Тарле — его сестра Мария Тарновская, а еще раньше — ее муж.
Как и другим арестованным, Тарле было предъявлено обвинение в принадлежности к контрреволюционной монархической организации, ставившей своей целью свержение советской власти и установление в России конституционной монархии во главе с великим князем Андреем Владимировичем. Согласно сценарию, разработанному ОГПУ, Тарле отводилась роль министра иностранных дел в будущем правительстве России.
В январе 1931-го было утверждено обвинительное заключение на 168 страницах, в котором Тарле фигурировал в качестве одного из главных руководителей контрреволюционной заговорщицкой организации.
Обвиняемым также инкриминировались шпионаж и подготовка иностранной интервенции. Все было подготовлено для проведения большого политического процесса. Но, по-видимому, в последний момент он был отменен. В это время решался вопрос о судьбе Академии наук, и поскольку в конечном счете решено было ее сохранить, приспособив к советской системе, власти, вероятно, сочли нецелесообразным дискредитировать в такой степени весь институт академии. Приговоры по «Академическому делу» были вынесены во внесудебном порядке. Шесть бывших офицеров, обвиненных в создании военной организации, были расстреляны; многие подсудимые были приговорены к десяти годам заключения. Странным образом, с точки зрения элементарной логики, наименее суровые приговоры были вынесены тем, кому приписывалось руководство организацией. Постановлением коллегии ОГПУ Тарле был выслан в Алма-Ату сроком на пять лет.
Полной ликвидации постыдного «Академического дела» пришлось ждать тридцать пять лет, хотя уже в середине 1930-х многие осужденные по нему ученые вернулись в Москву и Ленинград. Однако реабилитация главных обвиняемых состоялась только в 1967 году.
Но еще до вынесения формального приговора общее собрание АН СССР исключило Евгения Тарле (наряду с Сергеем Платоновым, Николаем Лихачевым и Матвеем Любавским) из числа действительных членов академии, несмотря на возражения президента АН СССР Александра Карпинского.
В начале сентября 1931 года Тарле прибыл в Алма-Ату. Находясь там, он непрестанно хлопотал о своем освобождении из ссылки и пересмотре дела, обращаясь с заявлениями во всевозможные инстанции.
В начале октября 1932-го Тарле выехал в Москву. В ближайшие дни по приезде он был принят секретарем ВЦИК Авелем Енукидзе и узнал от него о своем помиловании.
Сталин уже в это время, возможно, подумывал о переориентации советской исторической науки, сворачивании курса недавно умершего Михаила Покровского — главы марксистской исторической школы в СССР и использовании наследия и кадров «буржуазной историографии» в новой ситуации.
Дом предварительного заключения на Шпалерной, 25
citywalls.ru
Из Петербурга в Юрьев
Тарле много печатается, с успехом выступает с публичными лекциями, и предпринимает попытки вернуться в университет. После того как министром народного просвещения в 1902 году стал его знакомый варшавский профессор классической филологии Григорий Зенгер, судьба Тарле была решена положительно, и он стал приват-доцентом Петербургского университета.
К тому времени сложились его взгляды на историю: он считал, что история может опровергнуть любые предсказания. Тарле уже тогда было присуще убеждение в принципиальной непредсказуемости, в известной мере иррациональности исторического процесса.
Вскоре после переезда в Петербург Евгений Тарле стал одним из самых популярных университетских лекторов. Но грянула революция. Седьмого февраля 1905 года в Актовом зале Петербургского университета состоялась сходка, в которой приняло участие около трех тысяч студентов, требовавших демократических прав. Ее почетным председателем был избран Тарле.
Революционные события 1904–1906 годов увлекли Тарле, принимавшего участие в многочисленных выступлениях оппозиционной интеллигенции. Во время одного из таких выступлений он был тяжело ранен. Этот случай получил широкую огласку, о нем сообщали газеты, вывешивались медицинские бюллетени, выражались протесты, была выпущена специальная открытка с фотографией Тарле, лежащего в больнице с забинтованной головой.
В конце 1905 года в журнале «Мир Божий» начали печататься очерки Тарле «Падение абсолютизма в Западной Европе», вышедшие затем отдельным изданием. В этих очерках он писал: «Политические революции, в самом главном и существенном, обусловливаются тем, что известная форма управления не только перестает отвечать материальным и моральным потребностям общества, но что дальнейшее ее существование становится прямою угрозою для нормального удовлетворения нужд и интересов социально-сильных слоев народа».
Вскоре после переезда в Петербург Тарле приступил к систематическому и углубленному изучению экономической и социальной истории Франции конца XVIII — начала XIX века. С 1903 по 1914 год он почти ежегодно ездил за границу для работы в архивах. Вслед за небольшой монографией «Рабочие национальных мануфактур во Франции в эпоху революции (1789–1799)» появилось капитальное двухтомное исследование «Рабочий класс во Франции в эпоху революции (1789–1799)».
Двадцать четвертого апреля 1911 года работа Тарле «Рабочий класс во Франции в эпоху революции» была защищена в Петербургском университете в качестве докторской диссертации.
В 1913 году вышло фундаментальное исследование Тарле «Континентальная блокада», посвященное экономической истории Франции наполеоновской эпохи. Выход в свет этого исследования утвердил его репутацию одного из крупных русских экономических историков. В 1928 году вторая книга Тарле о континентальной блокаде вышла во Франции и имела хорошую прессу.
После защиты докторской диссертации Тарле имел все основания для получения профессорской кафедры в университете. Но Министерство народного просвещения ни в коем случае не хотело утверждать его из-за его репутации открытого противника царского режима. В этих обстоятельствах он согласился стать профессором Юрьевского (ныне Тартуского) университета.
Участвуя в манифестациях оппозиционной интеллигенции, в октябре 1905 года Е.В.Тарле был тяжело ранен шашкой
isrageo.com
В культуре[править | править код]
В романе Е. А. Шабельской-Борк «Красные и чёрные» утверждается, что Тарле получил в 1905 году удар палашом не по голове, а по плечу, при этом причиной такого поведения корнета Фролова явились неосторожные слова Тарле по адресу его матушки, бывшей любовницы Евгения Викторовича.
Косвенно это подтверждается тем, что сам Тарле заявлял в письме собственной жене от 10 октября 1930 года, что «у многих имел успех».
В конце 1960-х гг. в советских газетах (н-р, в газете «Неделя») публиковалась фотография пропагандистской «почтовой открытки» 1905 г. («Жертва кровавого царизма» Тарле с перевязанной головой лежит на кровати).
Неизбежность серьезных потрясений
Первую мировую войну Евгений Тарле встретил, как и большая часть русской либеральной и демократической интеллигенции: он занял оборонческие позиции. Второй том «Континентальной блокады» он посвятил памяти студентов Юрьевского университета, павших за родину.
Февральскую революцию 1917-го Тарле принял с радостью и энтузиазмом. Она была осуществлением его многолетних чаяний. С некоторыми членами Временного правительства, например с Милюковым и Керенским, он был давно и хорошо знаком — они принадлежали к одному кругу петербургской интеллигенции.
Политические позиции Тарле в 1917 году ярче всего проявились в его статьях в газете «День». Последняя его статья в этой газете появилась 21 декабря 1917-го. В ней он писал: «В ближайшие годы в России будут неизбежно происходить еще более или менее серьезные потрясения, толчки и конвульсии будут сотрясать жестоко ампутированный, но все еще колоссальный организм — пока наладится тот или иной порядок вещей сколько-нибудь прочно…».
Двадцать пятое октября 1917 года Тарле встретил в Юрьеве, где провел и первые послеоктябрьские месяцы. В Петроград он окончательно вернулся в начале лета 1918-го, после занятия немцами Лифляндии и закрытия русского университета, и занял выжидательную позицию. Осенью того же года он был избран штатным профессором Петроградского университета по кафедре всеобщей истории.
К 1923 года Тарле убедился в прочности советской власти и стремился найти какой-то способ сосуществования с ней как с реальной властью, хотя бы отчасти выражавшей в области внешней политики национальные интересы России. Не исключено, что первые годы нэпа с их относительным либерализмом порождали у него и какие-то надежды на возможность внутренней эволюции режима.
В 1924 году, впервые после 1914-го, Тарле получил возможность поехать во Францию и затем ежегодно до конца 1929 года по несколько месяцев в году проводил в заграничных командировках, главным образом во Франции.
В 1920-е он был избран членом французских научных обществ: Общества истории Французской революции, Общества новой истории, Общества истории Великой войны, а также членом Академии политических наук при Колумбийском университете.
Седьмого мая 1927 года Тарле был избран академиком. Он в принципе поддерживал курс непременного секретаря Академии наук Сергея Ольденбурга на сотрудничество с советской властью, при максимально возможном сохранении внутренней независимости академии.
Самой крупной и известной работой Тарле 1920-х годов была книга «Европа в эпоху империализма. 1871–1919», выросшая из его университетских курсов по новейшей истории. Тарле подчеркивал тяжелейший, беспощадный характер Версальского мира, делавший его источником новых конфликтов, однако он не соглашался с рассуждениями о «конце Европы», «гибели Запада», даже о «конце человеческой цивилизации».
Книгу «Континентальная блокада» Тарле посвятил памяти студентов Юрьевского университета, павших за родину
auction-imperia.ru
Научная и литературная деятельность
Тарле, ещё до революции занявший ведущие позиции в российской исторической науке, позднее был одним из авторитетнейших историков СССР. В 1920-е годы Тарле, С. Ф. Платонов и А. Е. Пресняков начали создавать свою «Историческую библиотеку: Россия и Запад в прошлом». Участвует в 1923 году в международном историческом конгрессе в Брюсселе и в 1928 году в конгрессе в Осло. В 1927 году издал свой курс «Европа в эпоху империализма, 1871—1919 гг.», вызвавший большое раздражение у официальных марксистов. Он играл большую роль в сотрудничестве советских и французских историков, что весьма ценится последними. В 1926 году при активном участии Тарле в Париже был создан первый научный комитет по связям с учёными СССР, в который вошли такие мировые светила, как П. Ланжевен, А. Матьез, А. Мазон и другие крупные французские ученые.
Наибольшую известность приобрела его монография «Наполеон», написанная в популяризаторском стиле. Написанная с блестящим литературным талантом, она остаётся до сих пор одной из наиболее популярных работ о Наполеоне. О. Кен в своём критическом анализе так характеризует образ Наполеона у Тарле: «Требования, которые Тарле предъявил к фигуре Наполеона при создании литературного героя, привели к художественной архаизации, полусознательной стилизации повествования под героический эпос»[значимость?].
Большое значение в исторической науке имеют работы Тарле «Европа в эпоху империализма», «Нашествие Наполеона на Россию», «Крымская война». Работам Тарле свойственна некоторая вольность в отношении к историческим фактам, допускаемая ради живого, захватывающего стиля изложения, представляющего Тарле в ряде работ скорее как исторического писателя, нежели историка. Строго исторические работы не лишены неизбежных для научных работ сталинского периода идеологических искажений, но тем не менее остаются блестящими памятниками исторической мысли, вполне сохранившими своё значение для науки.
В 1942 году вышла его работа «Гитлеровщина и наполеоновская эпоха», написанная в публицистическом жанре; книга восхваляла Наполеона как великого преобразователя и давала уничижительную характеристику Адольфу Гитлеру, доказывала «карикатурность серьёзных сравнений ничтожного пигмея с гигантом». Книга заканчивалась утверждением: «И можно смело сказать, за всю свою великую историю никогда, даже не исключая и 1812 года, русский народ до такой степени не являлся спасителем Европы, как в настоящее время».
По свидетельству Л. Е. Белозёрской, — «из писателей он любил больше всего Достоевского».
Отечественная война
Евгений Тарле стал видным публицистом Великой Отечественной войны с первых ее дней. Основной пафос его военной публицистики — мобилизация русского прошлого на борьбу с новым агрессором.
Доклад Тарле в Академии наук «О преступлениях гитлеровской Германии и об их подготовке» касался идеологии гитлеризма и вековых пороков германского империализма. Он был включен и в Комиссию по вопросам мирных договоров и послевоенного устройства при Наркомате иностранных дел СССР под председательством Максима Литвинова. Одной из главнейших задач комиссии Литвинова было «обезвреживание» Германии после войны. Тарле представил в комиссию несколько записок и справок, посвященных этому вопросу, и принимал участие в его обсуждении. В записке, составленной в октябре 1943-го, он выдвигал следующие постулаты: «Безопасность России повелительно требует: 1. Обезвреживания Пруссии, без чего немыслимо прекращение попыток новой агрессии со стороны Германии, и 2. Решительной борьбы против искусственной насильственной централизации государственной системы Германии».
Последние два-три предвоенных года и первые годы войны Тарле работал над книгой «Крымская война». Это было самое большое по объему его сочинение. Первый том «Крымской войны» вышел в 1941 году, второй — в 1943-м. Разоблачение коварной политики Пальмерстона, провоцировавшего, по мнению Тарле, конфликт, — одна из центральных тем первого тома.
В 1943-м Тарле с женой и сестрой переехал в Москву и начал преподавать в Московском университете и Институте международных отношений.
