Чадаев, алексей викторович

Оглавление

«Провидение как бы отказалось вмешиваться в наши (русские) дела».

Но что же тогда Россия? Что Бог задумал о ней? Чаадаев констатирует, что по какой-то неведомой причине Россия не вписывается во всеобщий исторический процесс.

Оно «как бы совсем не было озабочено нашей судьбой». Мыслитель жестоко сокрушается, оплакивает и ругает свою родину, которая «заблудилась на земле». Но вскоре эта печаль сменяется робкой надеждой, а затем и железной уверенностью в высокой миссии отечества. Ведь если исторический процесс универсален, то ни один его элемент не может выпасть из божественного строя. Иными словами, «незатронутость всемирным воспитанием человечества» и является, по Чаадаеву, подлинно провиденциальной в отношении нашей страны.

В 1835 году, еще до публикации первого «Философического письма», Чаадаев пишет к Тургеневу:

Надо сказать, что здесь нет никакого «переобувания в воздухе». Письмо написано до того, как на философа обрушилось недовольство официоза. Да и логика Чаадаева вполне последовательна. Именно «пробел в нравственном миропорядке», в миропорядке, который не совершенен, — и может содержать в себе скрытую возможность преображения этого порядка.

«В России есть преимущество девственности почвы. Ее отсталость дает возможность выбора. Скрытые, потенциальные силы могут себя обнаружить в будущем», — замечал Бердяев. И потому Россия — страна возможностей. В отличие от Запада, ей не предзадана никакая узкая траектория развития: «наша вселенская миссия уже началась»

В том же 1835 году в тех же письмах к Тургеневу западник Чаадаев — эталон дендизма, либерал из либералов — по сути прописывает манифест славянофильства.

Чаадаев Петр Яковлевич

Русский философ. Публицист. Критик действительности русской жизни. Автор произведения «Философические письма». Друг Пушкина, который посвятил ему свое стихотворение «К Чаадаеву». Объявлен властями сумасшедшим за свои сочинения, в которых резко критиковал действительность русской жизни. Его труды находились под запретом к публикации в имперской России.

Петр Чаадаев родился 7 июня 1794 года в городе Москва. В возрасте трех лет остался сиротой. Опекунами маленького мальчика и его брата Михаила стали князь Михаил Щербатов. Получив образование в Московском университете, Чаадаев в 1812 году вступает начинает военную карьеру: сначала юнкером в гвардии, потом подпрапорщиком в Семеновском полку, затем адъютантом гвардейского корпуса лейб-гусарского полка, который стоял в Царском Селе.

Именно к тому времени относится дружеское общение с Александром Пушкиным. Молодых людей объединяла склонность к глубокому размышлению и стремление осмыслить русскую действительность. Кроме того, в 1816 году Петр Яковлевич стал членом масонской ложи, познакомился с Александром Грибоедовым, Сергеем Волконским, Павлом Пестелем.

Чаадаев являлся яркой и заметной фигурой в обществе Санкт-Петербурга. Входил в высший свет, общался с великими князьями Константином и Михаилом Павловичами Романовыми, которые оказались к нему весьма расположены. Также замечен и самим царем Александром I. Никто не сомневался в блестящей карьере молодого офицера.

Однако в вскоре Чаадаев подает в отставку. Скорее всего, осмысление реальности погасило надежды Петра на осуществление идеалов, которые являлись дороги его сердцу.

В 1819 году Петр Чаадаев становится членом декабристского «Союза благоденствия», а через два года вошел в Северное общество декабристов. Это членство едва не сыграло роковую роль в его биографии, однако деятельного участия в работе обществ никогда не принимал и относился к ней с изрядной долей скептицизма. С 1823 по 1826 год философ путешествовал по континенту, посетил Великобританию, Францию, Германию; поездка связана в том числе с желанием поправить ухудшившееся здоровье.

В мае 1822 года Чаадаев произвел полный раздел имущества, так как возвращаться на родину не собирался. Однако в 1826 году все же сделал это и практически сразу же оказался арестован. Его обвиняли в причастности к декабристскому движению, однако доказать ее не удалось. Чаадаев все отрицал и спустя сорок дней выпущен на свободу. Позднее о декабристском восстании отзывался нелестно, видя в этом шаге отбрасывание общества на полстолетия назад.

Именно в этот период появляется его главное произведение всей жизни: «Философические письма», публикация которых стала, по словам Александра Герцена, «выстрелом среди ночи». В этой работе Чаадаев весьма критически оценивает Россию, ее мировую роль, идеализирует Западную Европу, критикует крепостное право. Естественно это не прошло даром: по резолюции царя автора объявили умалишенным и запретили выходить из дома, ограничив общение.

«Философские письма» Чаадаева, дали мощный толчок развитию русской философии. Его сторонники оформились в западников, а его критики в славянофилов. Петр Яковлевич закладывает две основные идеи русской философии: стремление реализовать утопию и поиск национальной идентичности. Обозначает себя как религиозного мыслителя, признавая существование Высшего Разума, который проявляет себя в истории через Провидение.

Чаадаев не отрицает христианство, но считает, что его основная идея заключается в «водворении царства божьего на Земле», причем Царство Божье является метафорой справедливого общества, которое уже осуществляется на Западе. Именно на этом позже делали основной упор западники. Что касается национальной идентичности, то Чаадаев лишь обозначает идею самобытности России, говоря что русские не принадлежат ни к Западу, ни к Востоку, а являются исключительным народом. Однако Чаадаев являлся далек от национализма и веры в исключительность России. Для него цивилизация едина.

В течении семи лет продлился данный фактический домашний арест, и лишь осенью 1837 года Николай I дал предписание освободить Петра Чаадаева от медицинского надзора, однако по-прежнему запрещая писать. Так сложилась судьба яркого мыслителя, которого опасались, и до конца дней остававшийся «сумасшедшим».

Умер Петр Яковлевич Чаадаев от воспаления легких 26 апреля 1856 года в Москве. Похоронен на Донском кладбище в столицы.26.04.1856

Судьба первого письма

Первое и единственное опубликованное «философическое письмо» привело в неописуемый гнев министра народного просвещения Уварова и императора Николая I. Уваров сказал, что это «дерзостная бессмыслица», и приказал закрыть сам журнал. По указу императора, Чаадаев был объявлен сумасшедшим, и целый год за ним наблюдали врачи и полиция. Спустя год автор был объявлен «исцелённым» и отпущен, но вынужден был дать согласие ничего больше не писать и не публиковать. Впрочем, вскоре он написал очередное произведение – «Апология сумасшедшего», надеясь, что оно будет издано после его смерти. Это было последней работой Чаадаева.

«Друзья мои, прекрасен наш союз!»

Братья получили блестящее домашнее начальное образование и в 1808 году, «по надлежащему испытанию», поступили в Московский университет. За четыре года до этого император Александр I произвёл реформу высшего образования. Студиозусам дозволено стало иметь своё мнение, толковать о Вольтере и Руссо, жить идеями века, Века Просвещения. Здесь, в стенах своей alma mater, Чаадаев подружился с Грибоедовым, будущими декабристами, братьями Муравьёвыми, Якушкиным, Якубовичем, вольнодумцем Н. И. Тургеневым. Святое студенческое братство! Дух вольности и муз! Дух пушкинского Лицея. «Куда бы нас ни бросила судьбина…».

Краткое сообщение о личной жизни и творчестве Петра Чаадаева для детей 2, 3, 4, 5, 6, 7 классов

Только краткая биография Чаадаева сможет поведать о том кто такой Петр Яковлевич Чаадаев? А это русский философ, мыслитель, публицист, который родился в Москве, 7 июня (27 мая по ст. ст.) 1794 г Семья его была из богатого дворянского рода, совсем ребёнком оказался сиротой. Воспитанием Петра занималась тётя, княжна Щербатова. Благодаря своей тете, мальчик получил достойное образование, несмотря на то, что обучался дома. Позднее стал студентом Московского университета, в котором учился в течении четырех лет, с 1807 года. Именно здесь Петру посчастливилось, он встретил Якушкина, Тургенева, с которыми завязалась искренняя дружба. Петр Яковлевич, принимал участие в Отечественной войне в 1812-ом году, не остался в стороне во время Бородинской битвы, за что и был награждён орденом святой Анны. За отличную службу Петр был взят адъютантом к генералу Васильчикову.

В конце 1820-ого года генерал отправил Чаадаева к великому государю с информацией о том, что в Лейбской гвардии произошёл бунт, в связи с тем, что Чаадаев ранее служил в этом батальоне, он в скорости подал в отставку, хотя это решение по сей день окутано тайной. Его прошение об отставке удовлетворили. Общество было хорошо знакомо с Петром Чаадаевым, так как он уже тогда прославил себя, как личность, образованная с дворянскими манерами. А как он трепетно относился к своему внешнему виду, к своей одежде. Все, кто с ним был знаком, были уверенны, что Петра ждёт карьера, и завести с ним дружбу было великой честью. В 19 году он стал одним из членов декабристского сообщества под названием, «Союз благоденствия», а через год, членом северного декабристского сообщества, что чуть было, не сыграло с Петром роковую роль в его жизни. Чаадаев был скептиком, что и было причиной того, почему Петр Яковлевич не стремился принимать участие в работе декабристского сообщества.

С 1823 по 1826 год, это года континентального путешествия, во время которого Чаадаев побывал в Великобритании, Франции и в Германии. Путешествие было не просто путешествием, цель, которую преследовал Чаадаев, это поправка собственного здоровья, что ухудшилось за последнее время и часто о себе напоминало.

1826-ой год для мыслителя и публициста стал роковым, его постиг арест и обвинения в соучастии с декабристским обществом, опровергнуть Петру Яковлевичу, предъявленные обвинения не удалось. Арест его не сломал, за все сорок дней, которые он был под стражей, Чаадаев не сломался и ни в чем не признался. Поэтому властям ничего иного не оставалось, как отпустить Петра Яковлевича. После этого, прозаик возвратился в родные края, через время выехал на проживание в столицу, и на какое-то время останавливался в доме тётки. Этот период в жизни Петра наиболее скрытый, Чаадаев, кратко говоря, живёт, как отшельник в уединении и одиночестве почти два года, с 1829 -ого, по 1831-ый. Этими же годами датируется написание «Писем о философии и истории», которые позднее стали широко известны, под названием «Философские письма».

С 1831-ого года прозаик вернулся в общество. Выход его из уединённого образа жизни стал причиной ареста главного редактора и цензора журнала «Телескоп», за опубликование на страницах журнала один из рассказов. Сам же Чаадаев, получил наказание, в виде домашнего ареста, который длился почти шесть лет и был снят в 1837 году. И то после того, как публицист дал обещание не написать больше не одной строчки. За время пребывания под домашним арестом, публицистом написано произведение «апология сумасшествия», которую мир увидел только после смерти публициста. В результате пневмонии, Петр Яковлевич 26 апреля 1856 года, похоронен на Донском кладбище в столице. О Чаадаеве, кратко можно сказать, то, что он настолько отличался от других своими неоднозначным мировоззрением и идеями, что к нему можно отнести, консерватор религиозного неоднозначного мистического мышления.

Поездка в Европу

В 1823 году урегулировав имущественные вопросы с братом Михаилом, Чаадаев для поправки здоровья уехал в Европу. Сначала он посетил Англию, после чего отправился во Францию, Швейцарию, а также в Италию и Германию.
В Англии мыслитель несколько дней провёл в Лондоне. Столица не произвела на него большого впечатления, и он уехал в курортный город Брайтон, который понравился ему своей чистотой, близостью моря и красивыми скверами. Через некоторое время он вновь вернулся в Лондон, где посещал музеи и ближе познакомился с устройством жизни англичан. Здесь же он заложил основы своей второй библиотеки.
Покинув через несколько месяцев наскучивший ему Лондон, Чаадаев отправился в Париж, где на путешественника нахлынули воспоминания военных лет. Впрочем, это продолжалось недолго, и Пётр Яковлевич после осмотра достопримечательностей, основное время уделял посещению музеев, библиотек и театров. Его приводил в изумление прогресс наук Франции. Он продолжал приобретать книги по математике и физике, астрономии и геологии, политической экономии и законодательству, а также философии.
Посетив после Парижа Швейцарию, Чаадаев весной 1825 года приехал в Италию. Несмотря на посещение самых известных врачей, здоровье путешественника только ухудшалось, и в 1826 году он принял решение вернуться на родину.

Петр Яковлевич Чаадаев

Чаадаев и Пушкин

Чаадаев Петр Яковлевич (1794-1856). Пушкин познакомился с Чаадаевым летом
1816 года у Карамзиных. Юный поэт еще учился в Лицее, двадцатидвухлетний
офицер, участник Бородинского сражения и заграничных походов служил в это
время в лейб-гвардии Гусарском полку, расквартированном в Царском Селе.
Подружились они несколько позже, по окончании Пушкиным Лицея. Своим
исключительным умом и блестящим образованием Чаадаев оказал на мировоззрение
молодого поэта очень большое влияние. Они беседовали и много спорили.
Главной темой их бесед была самодержавная Россия со всеми ее теневыми
сторонами: крепостное право, отсутствие свободы и угнетающая атмосфера,
царившая везде. Друзья были единодушны в необходимости посвятить Отчизне
«души прекрасные порывы».

Товарищ, верь: взойдет она, Звезда пленительного счастья, Россия
вспрянет ото сна, И на обломках самовластья Напишут наши имена!

Они беседовали и на литературные и философские темы, и, по словам их общего
знакомого Я. И. Сабурова, влияние Чаадаева на Пушкина было «изумительно. Он
заставлял его мыслить». В числе близких Пушкину друзей Чаадаев принимал участие
в хлопотах о смягчении участи попавшего в немилость поэта; в результате этого
ссылка в Сибирь или Соловецкий монастырь была заменена «переводом» поэта на
службу в Бессарабию. В южной ссылке Пушкин не забывал своего друга,
переписывался с ним. «Получил письмо от Чаадаева. Друг мой, упреки твои жестоки
и несправедливы,— писал поэт в кишиневском дневнике.— Никогда я тебя не забуду.
Твоя дружба мне заменила счастье. Одного тебя может любить холодная душа моя».
Чаадаеву посвящены послания Пушкина «В стране, где я забыл тревоги прежних
лет…» (1821) и «К чему холодные сомненья?..» (1824) — свидетельства
восторженного отношения поэта к своему старшему другу.

Ты был целителем моих душевных сил; О неизменный друг, тебе я посвятил
И краткий век, уже испытанный судьбою, И чувства, может быть спасенные
тобою! Ты сердце знал мое во цвете юных дней; Ты видел, как потом в
волнении страстей Я тайно изнывал, страдалец утомленный; В минуту гибели
над бездной потаенной Ты поддержал меня недремлющей рукой; Ты другу
заменил надежду и покой…

Чаадаева ждала блестящая карьера, но после восстания Семеновского полка
бывший семеновский офицер неожиданно подал в отставку, и это был жест оппозиции.
После двухлетнего бездействия он уехал лечиться за границу, и это спасло его от
декабрьской бури. За эти годы он пережил тяжелый душевный перелом, вызванный
разочарованием в окружавшей его действительности. По свидетельству современника,
«он выражал все свое негодование на Россию… обзывал Аракчеева злодеем, высших
властей — военных и гражданских — взяточниками, дворян — подлыми холопами,
духовных — невеждами, все остальное — коснеющими и пресмыкающимися в рабстве». В
сентябре 1826 года, почти одновременно с Пушкиным, он вернулся в Москву. Друзья
встречаются у своего общего знакомого С. А. Соболевского, служившего в архиве
Министерства иностранных дел, на чтении поэтом «Бориса Годунова» и в салоне
Зинаиды Волконской. Несколько позднее Пушкин дарит ему своего «Бориса Годунова».

В 1829—1830 годах Чаадаев пишет свои знаменитые «Философические письма» с
резкой критикой социальной жизни николаевской России. Рукопись первых писем была
у Пушкина; он упоминает о ней в письме Чаадаеву в июле 1831 года. В последующие
годы они продолжают встречаться в Москве, но былой близости между ними уже нет.
В октябре 1836 года Чаадаев прислал Пушкину «Философическое письмо»,
опубликованное в сентябрьской книжке

«Телескопа». «Это был,— по словам А. И. Герцена,— выстрел, раздавшийся в
темную ночь». Пушкин откликнулся письмом к автору (неотосланным), в котором
признал, что в критике Чаадаевым русской общественной жизни многое «глубоко
верно». Вместе с тем он расходился с ним в оценке исторического прошлого и
будущего России. «Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя… но
клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или
иметь другую историю, кроме истории наших предков». «Телескоп» был закрыт, его
редактор Н. И. Надеждин сослан в Усть-Сысольск, а автор письма объявлен
сумасшедшим и отдан под надзор полиции.

Чаадаев высоко ценил своего великого друга, дорожил его дружбой и гордился,
что из недр русского народа вышли «могучая натура Петра Великого, всеобъемлющий
ум Ломоносова и грациозный гений Пушкина».

Л.А. Черейский. Современники Пушкина. Документальные очерки. М., 1999, с.
77-79.

Общественная деятельность

Чаадаев в молодости

Российская империя

Ещё в 1814 году в Кракове был принят в масонскую ложу, в 1819 году был принят в «Союз благоденствия», в 1821 в Северное общество декабристов. Вступив в общество декабристов, участия в его делах не принимал и относился к ним сдержанно-скептически.

В 1822 году царское правительство закрыло в России масонские ложи, за год до этого Чаадаев вышел из масонской ложи «Соединенных братьев».

Великая Русская революция

Чаадаев прибывает в Санкт-Петербург в первых числах января 1826 года, в самый разгар революции. Он присутствовал на собрании 18 января, где были многие представители российской интеллигенции, в том числе А.С.Пушкин, А.С.Грибоедов, Н.И.Тургенев (приехавший вместе с ним) и прочие.

На конституционном совете примыкает к республиканцам, однако придерживается мнения о том, что следует объединить позиции северного и южного общества. Пётр Яковлевич выступает с заявлениями о том, что и конституционалисты, и республиканцы должны «не упустить момент, и не позволить бессмысленным ссорам отбросить Россию на полвека назад». Именно он выступает за совместное правление 2-х фракций, вместо «диктатуры Временного верховного правления», которую поддерживал Пестель. Фактически тогда устанавливается дуумвират, как власть республиканцев при которой конституционалисты получили неформальное право вето.

Также Чаадаев выступил против идеи переноса столицы в Нижний Новгород, высказав мнение о том, что данное предложение совершенно неразумно и было бы лучше оставить столицу в Санкт-Петербурге. Отчасти его предложение было исполнено. Три ветви власти были разделены между тремя столицами России: законодательная — в Нижнем Новгороде, исполнительная — в Москве, а блюстительная (судебная) — в Санкт-Петербурге.

Российская Республика

В Новой власти Пётр Яковлевич занял позицию «здравого скептика», но от власти политической категорически отказался. По настоянию Николая Тургенева и Сергея Трубецкого Верховный Собор предлагает Пётру Чаадаеву пост боярина Республики, то есть члена Собора. Часто выступал с критикой в отношении слабости законов и нерешительности действий правительства в отношении социальных проблем. При этом был среди инициаторов перехода к Григорианскому календарю.

Пётр Чаадаев был среди немногих деятелей середины XIX века, кто открыто выступал против вмешательства России в Весну Народов, заявляя что Россия не должна вмешиваться в естественный путь развития Европейских стран. С другой стороны он был сторонником навязывания договоров с Японией и Китаем, объясняя с помощью них «просветительскую функцию» России.

Исторические письма

Тогда же он начинает работу на своим большим трудом «Историческими письмами». В этих письмах формируется мысль о том, что реформы в России, проведённые Петром I, а затем и случившаяся революция — есть следствие возвращение России на путь цивилизованного развития, по которому следуют все прочие народы Европы.

Вслед за этим выходит второе письмо в котором Пётр Яковлевич анализирует причины Революции 1825 года и, в частности, того, почему победительница-Россия жила хуже побеждённой Европы. Корень проблемы, по мнению Чаадаева был в том, что православие, в отличие от западного христианства, не способствовало освобождению низших слоев населения от рабской зависимости, а, напротив, закрепило крепостничество во времена Годунова и Шуйского.

Следующее письмо выходит под пристальным вниманием высшего российского общества. В новом письме Чаадаев лестно высказывается об исламе и Мухаммеде, признавая их заслугу в искоренении многобожия и консолидации Европы

Последующие письма носят более философский и религиозный характер, оценивая библейские мотивы и Божественное начало в человеке. Лишь девятое письмо, считающееся апогеем его философской мысли вновь возвращается к истории России вновь поднимая личность Петра Великого в контексте стремления к западному прогрессу, как стремлению к избавлению от «пережитков прошлого». Именно этот процесс, по мнению Петра Чаадаева, является важнейшим проявлением патриотизма.

«Исторические письма» подняли дискуссию обществе о историческом опыте России, о роли России в мировой цивилизации и о том, по какому пути ей следует развиваться. Тезисы этих писем легли в основу последующей работы Петра Яковлевича — «Очерк современника». Эта работа выступила в качестве большой исторической оценки деятельности царей и императоров России, во многом критиковавшей монархический режим в России.

Предки, родители, годы детства и юности

Философ и публицист Пётр Яковлевич Чаадаев был представителем старинного дворянского рода. Предки его выехали из Литвы в Россию в 16 веке. Потомки стали называться «Чаадаевыми» по прозванию одного из них.

Родился мыслитель 27 мая 1794 года в Москве. Его отец – Яков Петрович был военным и вышел в отставку в звании полковника. В дальнейшем служил в должности советника в уголовной палате Нижнего Новгорода. Ему приписывается авторство комедии под названием «Дон Педро Прокодуранте», в которой он описал злоупотребления на службе одного местного чиновника, не имея возможности изобличить его в реальности.

Мать Петра Яковлевича – Наталья Михайловна принадлежала к знаменитой русской фамилии ведущей происхождение от князя Михаила Черниговского. Она была дочерью известного просветителя и историка М. М. Щербатова.

После рождения в Москве двух сыновей – Михаила (год рождения 1792) и Петра, Чаадаевы переехали в своё имение, расположенное в селе Хрипуново Нижегородской губернии. Отец будущего философа ушёл из жизни, когда ему не исполнилось и одного года, а через 2 года умерла и мать. Осиротевших детей взяла на воспитание старшая сестра матери – Анна Михайловна, а опекуном и управителем состояния братьев Чаадаевых, оставленного им родителями, стал брат Натальи Михайловны – князь Д. М. Щербатов.

Пётр и Михаил детство и юность провели в Москве. Братья жили в доме тётки на Арбате, которая была к ним очень добра и во всём старалась заменить им мать. Благодаря своему опекуну они получили отличное домашнее образование.

В 1808 году молодые люди поступили в Московский университет. Среди студентов Чаадаев выделялся необыкновенной начитанностью и глубоким умом. Не удовлетворяясь университетскими занятиями, мыслитель постоянно стремился к самообразованию. С раннего возраста он собирал библиотеку, которая через некоторое время наполнилась редкими экземплярами книг по различным темам науки и искусства.

Пётр делился своими знаниями с университетскими товарищами, среди которых были, Александр Грибоедов, будущие декабристы Иван Якушкин, Артамон и Никита Муравьевы. Философ любил бывать на лекциях профессора И. Т. Буле, которого считал своим наставником.

После окончания университета в 1812 году братья Чаадаевы выехали в Санкт-Петербург и были приняты в звании подпрапорщиков в Семёновский полк.

Философия и творчество

Вернувшись в Россию, Чаадаев поселился под Москвой. Его соседкой была Екатерина Панова. С ней у философа завязалась переписка — сначала деловая, потом дружеская. Молодые люди обсуждали в основном религию, веру. Ответом Чаадаева на духовные метания Пановой стали «Философические письма», созданные в 1829-1831 годах.

Портрет Петра Чаадаева

Написанное в эпистолярном жанре произведение вызвало негодование политических и религиозных деятелей. За высказанные в труде мысли Николай I признал Чаадаева и Панову сумасшедшими. За философом установили врачебный надзор, а девушку сослали в психиатрическую больницу.

Острую критику «Философические письма» вызвали потому, что в них развенчивался культ православия. Чаадаев писал, что религия русского народа, в отличие от западного христианства, не освобождает людей от рабства, а напротив, порабощает. Эти идеи публицист Александр Герцен позже назвал «революционным католицизмом».

Император Николай I

Журнал «Телескоп», в котором в 1836 году было опубликовано первое из восьми «Философических писем», был закрыт, редактора сослали на каторгу. До 1837 года Чаадаев ежедневно проходил медицинское освидетельствование, чтобы доказать свое умственное благополучие. Надзор с философа был снят с условием, что он «не смеет ничего писать».

Данное обещание Чаадаев нарушил в том же 1837 году, написав «Апологию сумасшедшего» (не опубликована при жизни). Труд отвечал на обвинения в «негативном патриотизме», рассказывал о причинах отсталости русского народа.

Книга Петра Чаадаева

Петр Яковлевич считал, что Россия находится между Востоком и Западом, но по своей сути не относится ни к одной из сторон света. Нация, которая стремится почерпнуть лучшее из двух культур и при этом не стать последователем ни одной из них, обречена на деградацию.

Кому война, а кому — окно в Европу

Вырезать свое имя на теле русской мысли — для этого нужно быть блестящим интеллектуальным маньяком. Но как текст не существует без контекста, так и чаадаевским письменам не на чем было бы проступить, не будь того полотна, на котором развернулся его бескомпромиссный гений. Речь о состоянии русской мысли в первой трети XIX века.

Важным рубежом в исканиях элит выступил антинаполеоновский поход русской армии 1813–1814 годов. Спустя почти сто лет со времен Петра окно в Европу было прорублено во второй раз. Теперь — силой русского оружия. Возвращаясь из-за границы, военная аристократия привезла с собой целый букет «благих намерений». Ими она и принялась устилать русские дороги — в светлое будущее. Веяния рационализма, энциклопедизма и республиканизма, масонство, щедро приправленное мистицизмом и католицизмом, — всё это заиграло у нас новыми красками, приобрело пресловутый национальный колорит. Русское высшее общество отправилось в кресла светских салонов, разбрелось по кружкам. Чаадаев на тот момент держался вполне в рамках дискурса и владел материалом гораздо лучше, чем многие из его товарищей: он перенес прививку Просвещения еще в университетские годы и уже скорее сам распоряжался этими идеями, чем был в их распоряжении. Об этом говорит как состав его первой библиотеки, так и его близкий приятель и, между прочим, поклонник — Александр Пушкин. Молодой поэт сетовал: «Чаадаев хотел вдолбить мне в голову Локка».

Романтическая растворенность во всем передовом и европейском нередко сочеталась с известной долей наивности, переходящей в восторженность. Всё это уже тогда формировало ум Чаадаева холодным и скептическим.

«Царство блестящего дилетантизма по всем предметам и вопросам, выдвинутым вперед европейской жизнью», — писал об этом времени литературный критик П. В. Анненков.

О «европейском брожении» русского общества того времени писал историк литературы Александр Пыпин — кстати, двоюродный брат Николая Чернышевского. Настроения колебались «от крайнего пиэтизма до крайнего политического свободомыслия». И это было общим симптомом.

Чаадаев выходит на арену несколько позже, когда результаты этого «брожения» были налицо. К 1825 году беспокойная русская мысль увенчалась декабристским восстанием, которое было расстреляно ядрами на Сенатской площади Петербурга. В 1826-м Чаадаев возвращается из путешествия по Европам — он странствовал несколько лет, поправлял здоровье на водах Карлсбада, вел беседы с Шеллингом, проматывал свое невеликое состояние и — обогащался новым, религиозно-метафизическим знанием.

Многих декабристов Чаадаев знал лично и был человеком одного с ними круга. Правда, не соглашался в выборе средств: например, отвергал насильственную смену власти. Этот факт, а также географическая удаленность от театра военно-политических действий во время самого восстания и спасли его от серьезных преследований: по возвращении на родину Чаадаева арестовали и допрашивали, но вскоре отпустили.

Нетрудно догадаться, что запечатлелось на душе у молодого франтоватого философа, уже порядком избалованного изысками Запада, по приезде на Родину. Вероятно, некоторая брезгливость. С корабля всеевропейской мысли — на бал идейной вторичности, отдающей самозабвенным плебейством. Сквозь звуки кадрили пробивается лязг закручивающихся гаек. Это было самое начало николаевской эпохи: молодой император еще не получил прозвище Палкин, но уже вступал в свою реакционную мощь. Основание легендарного Третьего отделения Императорской канцелярии для слежения за состоянием умов пришлось как раз на год возвращения Чаадаева.

Что касается местной публики и ее настроений — ко всему этому наш герой и раньше относился более чем снисходительно. Чего стоят его письма к Шеллингу.

После 1826 года отставной ротмистр лейб-гвардии, участник Отечественной войны 1812 года Петр Чаадаев оседает в Москве и живет затворником. На это время приходится кристаллизация его мировоззрения, которое вскоре сыграет со своим носителем веселую, но злую шутку. Чаадаев уходит с головой в чтение Священного Писания, философской и мистической литературы. Тогда же в его сознании зреет концепция так называемых «Философических писем». С этими «письмами», написанными, кстати, на французском языке — философский русский был еще слабо разработан, — Чаадаев и войдет в историю.

Русское ожидание

По-видимому, секрет кроется в сложносочиненной психологии личности русского радикала вообще. По Гегелю (а им зачитывалось не одно поколение отечественных интеллектуалов), дух есть отрицание наличного бытия по преимуществу. В этом — суть его, духа, деятельного развития. Там, где дух, там всегда — мироотрицание, преодоление условностей наличного. Нетрудно догадаться, что наличным бытием для русских интеллектуалов являлась русская жизнь — со всеми ее изломами и вывихами.

И в этом свете Чаадаев предстает абсолютно адекватным тому социальному порядку, которому от него так доставалось. О нем хорошо сказано у Бердяева — блестящего портретиста русской интеллигенции:

По Бердяеву, русской идее необходимо было пройти через такое психотравмирующее самоотрицание, чтобы сознать себя. Словно бы посмотреться в зеркало и разбить его с досады, поранившись, — чтобы отправиться на поиски лучшего, более чистого отражения. Живой манифестацией этого диалектического самоотрицания в истории русской мысли и явился Петр Чаадаев.

Личная жизнь

Недоброжелатели называли Чаадаева «дамским философом»: он постоянно был окружен женщинами, умел влюблять в себя даже преданных мужьям жен. При этом личная жизнь Петра Яковлевича не сложилась.

Петр Чаадаев и Авдотья Норова — прототипы Евгения Онегина и Татьяны Лариной

В жизни Чаадаева было три любви. Екатерина Панова, адресат «Философических писем», сильнее всего пострадала от мужского честолюбия. Даже после освобождения из психиатрической больницы девушка не винила возлюбленного в своем несчастье. Она искала встречи с философом, но умерла без ответного письма, одинокой безногой старухой.

Чаадаев послужил прототипом для Евгения Онегина из одноименного романа Александра Пушина, а в роли Татьяны Лариной выступила Авдотья Норова. Она влюбилась в философа без памяти, и когда у него не осталось денег на оплату прислуги, предложила бесплатно присматривать за ним, но тот уехал в Москву, к семье Левашовых.

Петр Чаадаев и Екатерина Левашова

Авдотья была девушкой болезненной и слабой, а потому рано умерла – в 36 лет. Чаадаев, долгое время оставлявший письма Норовой без ответа, навестил ее в больнице незадолго до смерти.

Екатерина Левашова, хоть и была замужней женщиной, искренне любила Чаадаева. Супруг и старшие дети не понимали, почему она не берет с философа денег за жилье. Трепетное отношение Екатерины к гостю продолжалось 6 лет, вплоть до ее кончины.

Заключение

Размышления…

В «Апологии сумасшедшего» Чаадаев соглашается признать некоторые из своих прежних мнений преувеличенными, но едко смеётся над обществом, обрушившимся на него за первое философическое письмо из «любви к отечеству».

Итак, в лице Чаадаева мы видим патриота, который любит свою родину, но любовь к истине ставит выше. Он противопоставляет патриотизм «самоеда» (общее название коренных малочисленных народов России: ненцев, энцев, нганасан, селькупов и уже исчезнувших саянских самодийцев, говорящих (или говоривших) на языках самодийской группы, образующих вместе с языками финно-угорской группы уральскую языковую семью) к своей юрте и патриотизм «английского гражданина». Любовь к родине нередко питает национальную ненависть и «одевает землю в траур». Чаадаев признает истинным прогресс и европейскую цивилизацию, а также призывает избавиться от «пережитков прошлого».

Чаадаев высоко ценит деятельность Петра Великого по приобщению России к Европе и видит в этом высший смысл патриотизма. По мнению Чаадаева, Россия недооценивает того благотворного влияния, которое оказал на нее Запад. Всякое славянофильство и патриотизм являются для него чуть ли не бранными словами.