Оглавление
Тиберий Гракх: становление политика
Тиберий Семпроний Гракх родился ок. 163 г. до н. э. в аристократической римской семье. Его прадед был консулом, дед Сципион Африканский — героем Второй пунической войны, победителем при Заме, консулом и цензором был и его отец. Тиберий состоял в родстве со Сципионом Эмилианом, героем последней войны с Карфагеном, в которой и сам Тиберий принял участие и был отмечен за храбрость. Тиберий, его брат Гай и их сестра получили греческое образование. Вдобавок к этому спокойный, благонравный и добрый по характеру юноша воспитывался в кругах Сципиона Эмилиана, выдающегося не только военными заслугами, но и как своего рода интеллектуал, понимающий проблемы республики. А проблем было немало.
Гибель Гая Гракха (121 г. до Р. Х.)
В конце второго года своего трибуната Гай Гракх предложил даровать всем латинам римское гражданство, а всем италийцам право латинского гражданства. Один из трибунов задержал обсуждение его своим «veto», и Гракх не решился настаивать на своем предложении. Это была первая неудача смелого новатора. Когда народное собрание не поддержало вопроса о гражданстве для союзников, враги Гая Гракха поняли, что городская чернь голосовала с Гракхом не вследствие сочувствия его идеям вообще, а потому, что он вносил законы, непосредственно выгодные этой черни. Тогда явился план на этом же пути погубить опасного противника.
Во время отсутствия Гракха в Риме был составлен ряд законопроектов, которые сулили гражданству далеко большие выгоды, чем все меры, проведенные Гаем Гракхом: предложено было все мелкие, недавно розданные участки освободить от всяких податей в пользу государства, сделать их полною, отчуждаемою собственностью их владельцев и вместо вывода колоний за море основать 12 новых колоний, по 3000 человек каждая, в самой Италии, наконец, раздать гражданам и все земли латинов. Несмотря на всю несообразность этих законов, так как во всей Италии не было уже столько нерозданной еще земли, сколько требовалось бы на 12 колоний, законы эти были на сходке приняты, а затем противникам Гракха удалось устроить так, что на третий год он в трибуны уже не был избран.
Немедленно же был поднят вопрос о самой полезной и самой непопулярной мере Гая Гракха – об основании колонии в Африке, на месте Карфагена. Настроение обеих партий было столь напряженное, что во время жертвоприношения перед голосованием вспыхнула по совершенно ничтожному поводу ссора, и один из сторонников Гракха убил ликтора. Весь город немедленно вооружился. На следующий день сторонники Гая Гракха укрепились на Авентине, сенат собрал войска. На второй день начались переговоры: аристократия требовала безусловной покорности, сторонники Гракха желали предварительно некоторых обещаний. Тогда войска были двинуты на приступ. Ряды приверженцев Гая Гракха быстро поредели, когда было объявлено, что все, кто оставит бунтовщиков до начала действий силою, получат полное прощение. Авентин без особого труда был взят штурмом, причем перебито было до 250 человек. Гай Гракх хотел заколоться, но друзья потребовали, чтобы он попытался спастись, и двое из них прямо пожертвовали жизнью, чтобы дать ему время бежать. Гай Гракх скрылся в роще за Тибром, но во время бегства он повредил себе ногу, и на следующий день пребывание его было открыто. Тогда сопровождавший его раб, грек, по его приказанию убил его, а затем покончил и с собою.
Гибель Гая Гракха. Картина Ж. Б. Топино-Лебрена, 1792
Так погибли в революции три великих римлянина, последние потомки победителя карфагенян Сципиона Африканского Старшего, – Сципион Эмилиан и братья Тиберий и Гай Гракхи. Память Гракхов официально была осуждена, народ же чтил ее благоговейно и поклонялся местам, где они были убиты. Историку трудно произнести окончательный приговор об их деле, но никто не откажет в признании величия характеров этих деятелей и чистоты побуждений и в самых их ошибках.
Смерть
Отмена Тиберием Гракхом вето трибуна было незаконным, и его противники были полны решимости привлечь его к ответственности в конце его годичного срока, поскольку он нарушил конституцию и применил силу против трибуна. В одном из противостояний между Тиберием и Титом Аннием, известным оратором, Анний утверждал, что, если коллега Тиберия встанет на его защиту, а Тиберий не одобряет, он просто в страсти физически удалит этого человека. Тиберий понял, что его действия против Октавия снискали ему дурную репутацию в Сенате и даже среди людей.
После смерти друга Тиберия поползли слухи, что мужчина был отравлен. Воспользовавшись возможностью завоевать симпатию народа, Тиберий оделся в траурную одежду и выставил своих детей перед собранием, умоляя защитить себя и своих близких. Он стремился исправить восприятие своей ошибки в отношении Октавия, утверждая, что должность трибуна, священное положение, может быть применено, если ее владелец нарушит свою клятву. В подтверждение этого он утверждал, что других священных должностных лиц арестовывали, когда они нарушали свои обязанности, например, весталок или римских царей, для того, чтобы государство выиграло от их смещения. Чтобы еще больше защитить себя, Тиберий Гракх переизбирался в трибунат в 132 г. до н.э., пообещав сократить срок военной службы, отменить исключительное право сенаторов выступать в качестве присяжных заседателей и включать другие социальные классы, а также допустить союзников к римскому гражданству. , все ходы популярны у сборки. Тиберий продолжал умолять людей, сокрушаясь о том, что он опасается за свою безопасность и безопасность своей семьи, и переместил их так много, что многие разбили лагерь возле его дома, чтобы обеспечить его защиту.
Когда люди собрались на Капитолии, Тиберий двинулся в путь, несмотря на множество неблагоприятных предзнаменований. Пока племена собирались, на окраине толпы вспыхнула стычка, когда сторонники Тиберия пытались помешать группе его противников войти в область, чтобы пообщаться. Сочувствующий сенатор, Фульвий Флакк, смог пробраться к Тиберию, чтобы предупредить его, что сенат сидит и замышляет убить его, вооружив рабов и их людей, поскольку они не смогли убедить консула сделать это. Затем люди Тиберия вооружились дубинками и посохами, готовые встретить любое насилие натурой. Тиберий, пытаясь перекричать шум, жестом показал на свою голову, что его жизнь в опасности, но его противники восприняли это как знак, требующий короны, и побежали обратно в Сенат, чтобы доложить о сигнале.
Когда об этом услышал Сенат, среди них распространилось возмущение. Двоюродный брат Тиберия, Публий Корнелий Сципион Насика , новоизбранный Понтифик Максим, говоря, что Тиберий желает сделать себя царем, потребовал, чтобы консул принял меры. Когда он отказался, Насика опоясал тогу через голову, крича: «Теперь, когда консул предал государство, пусть каждый, кто хочет соблюдать законы, последует за мной!» и повел сенаторов к Тиберию. В результате столкновения Тиберий был забит до смерти дубинками и посохами, сделанными из разбросанных скамей. Его товарищ по трибуну, Публий Сатирей, нанес ему первый удар по голове. Более 300 сторонников, включая Тиберия, были убиты камнями и посохами, но ни одного — мечом, а их тела брошены в Тибр . Такой поступок отказал им в надлежащих похоронах. По словам Плутарха, это была первая вспышка междоусобиц в Риме.
После резни многие сторонники Тиберия были отправлены в ссылку без суда, в то время как другие были арестованы и казнены, в том числе зашиты в мешок с ядовитыми гадюками. Сенат попытался успокоить народ, позволив аграрному закону вступить в силу и проголосовав за замену Тиберия в комиссии; эта работа выпала на долю Публия Красса, тестя брата Тиберия Гая. Когда ему угрожали импичментом, Насика был переведен в Азию, чтобы выслать его из города. Люди не пытались скрыть свою ненависть к нему, публично обращались к нему, проклинали его и называли тираном. Насика скитался, презираемый и изгнанный, пока вскоре не умер недалеко от Пергама. Даже Сципион Эмилиан, который раньше пользовался любовью народа, навлек на себя их гнев, когда он сказал, что не одобряет политику Тиберия, и после этого его часто прерывали, когда он произносил речи, из-за чего он только еще больше набрасывался на них.
Позже, после убийства его брата, статуи обоих были размещены по всему городу на видных местах, где им поклонялись как народным героям, а иногда даже приносили в жертву, как если бы они были богами.
Гай Гракх
Трибун погиб, но начатое им дело продолжала созданная им комиссия, в которой энергично работал его младший брат и которая успела создать в Италии до восьмидесяти тысяч крестьянских участков. Скоро, однако, дело затормозилось, потому что постановление приговоров по разбору вопроса о правах владельцев на их земли было отнято у триумвиров и передано цензорской власти. Впрочем, в то же время демократическая партия выиграла от проведения закона, дозволявшего переизбирать трибунов на новый срок. В 123 г. трибуном сделался Гай Гракх, поставивший своей задачею отомстить за смерть брата.
Это был человек, отличавшейся храбростью на войне и несравненным красноречием в народных собраниях, вместе с тем человек широкого образования и громадного политического таланта, но крайне страстный, не умевший сдерживать свой гнев и свои мстительные чувства. В борьбе с сенаторскою знатью он сознательно опирался на пролетариат и на сословие всадников. Первый он привлек на свою сторону хлебным законом (lex frumentaria), по которому беднейшие граждане, жившие в Риме, могли получать хлеб из государственных запасов за половину самой низкой рыночной цены. Следствием этого было скопление в Риме громадного числа пролетариев, смотревших на Гая Гракха, как на своего благодетеля.
Всадников трибун расположил к себе законом, передававшим в руки их сословия право быть присяжными судьями по делам о вымогательствах – право, которое принадлежало прежде сенаторам. Кроме того, он предпринял другие меры, клонившиеся к уврачеванию зол государства или к ослаблению политического могущества знати. Вопреки существовавшим раньше законам и обычаям Гай Гракх окончательно решал в народном собрании дела, подлежавшие ведению сената, основывал новые колонии и притом вне Италии, устанавливал налоги и способ их взимания откупщиками (именно в «Азии») и т. п. Народное собрание принимало все его предложения, и сам Гай Гракх, переизбранный в трибуны в 122 г., стал сосредоточивать в своих руках разные должности, что тоже было новостью в римской республике и в сущности вело за собою установление единовластия. Он был и трибуном, и триумвиром по распределению земель, главным устроителем новых колоний, и начальником общественных работ, предпринятых им для проведения хороших дорог в Италии.
Быть может, Гай Гракх и удержался бы в занятом им положении своего рода единоличного главы государства (подобного Периклу в Афинах), если бы своими широкими планами не вооружил против себя даже своих сторонников. Именно: он внес закон о распространении прав гражданства на союзников (lex de civitate sociis danda), которые тяготились своим положением (это было за 30 лет до Союзнической войны) и в качестве новых римских граждан только усилили бы демократию. Но граждане не хотели делиться с кем‑либо своими правами и соединенными с ними выгодами. Сенат, всадники, пролетариат, все соединились против этого предложения, и сопротивление ему со стороны трибуна Ливия Друза было поддержано народным собранием.
Знать воспользовалась этим и внушила Ливию Друзу мысль делать народу еще более заманчивые предложения,чем те, которые создали популярность Гая Гракха (освобождение земельных наделов от оброка и даже объявление их полною собственностью, замена заморских колоний колониями в самой Италии и т. п.). В 121 г. Гай Гракх уже не был выбран в трибуны. Оптиматы искали теперь лишь предлога, чтобы погубить своего врага. Жрецы обвиняли его в оскорблении религии ввиду того, что он задумал устроить колонию на месте разрушенного Карфагена, преданном вечному проклятию.
Произошло бурное народное собрание, перед которым один раздраженный популяр убил за дерзость ликтора во время консульского жертвоприношения, а сам Гай Гракх неосторожно прервал речь трибуна, что строжайшим образом было запрещено законом. Консулы потребовали Гая Гракха к суду, но он удалился на Авентин, куда собралась и вооруженная толпа ею приверженцев
Дело кончилось свалкой, во время и после которой погибло до трех тысяч популяров и в их числе сам Гай Гракх (121).
Хлебный закон
По этому закону (lex frumentaria) каждый римский гражданин мог получать хлеб по сниженной цене в шесть ассов за модий, — 8,7 литров. Модий — это месячная прожиточная норма на одного человека, а получить можно было столько модиев, сколько людей было в семье люмпен-пролетария. Получается, государство брало на содержание люмпенов.
Отношение к этой мере видна из истории, которую рассказывает Цицерон: однажды Гракх заметил среди покупателей дешевого хлеба бывшего консула Луция Кальпурния Пизона Фругу. Фруга всегда выступал против хлебных раздач. Грак не без ехидства спросил эксконсула, почему он изменил свое мнение, пришел за хлебом, и получил ответ: «Я вовсе не хочу, Гракх, чтобы ты делил мое добро между всеми; но раз уж ты за это взялся, то и я хочу получить мою долю».
В Риме жили десятки тысяч люмпенов. Пришлось построить громадные амбары для закупленного для раздач зерна, казна оказалась истощена, «хотя Гракх на словах всегда был защитником казны».
На грани гражданской войны
В 121 году Луций Опимий выдвинул свою кандидатуру в консулы. Гай тут же покинул Африку и вернулся в Рим. Он и его друг Гай Фульвий Флакк не только защищали идею основания Юнонии, но и сами хотели быть консулами. Гракх демонстративно поселился не на Палатине, а в бедном квартале, и начал подстрекать народ к вооруженному выступлению. Его мать Корнелия держала целый отряд вооруженных сторонников. Фактически Рим разбился на две партии вооруженных противников.
Во время жертвоприношения, которое совершал только что избранный консул Опимий, шел ритуал религиозного очищения толпы зрителей от дурных граждан. Один из ликторов хотел удалить часть сторонников Гая, а им показалось, — покушаются на самого Гая. Друг Гракха тут же убил ликтора — лицо неприкосновенное, как и трибун. В поднявшемся смятении и крике пытался говорить плебейский трибун — Гай Гракх прервал его, опять нарушая закон. Сенат и консул требуют Гая Гракха к ответу — но его окружают вооруженные люди, сделать ничего невозможно.
Едва весть об убийстве ликтора облетела народ, на улицах стали собираться толпы вооруженных людей. Только хлынувший ливень дал время Гаю Гракху и его сторонникам укрепиться на Авентийском холме. На другой день к сенату на носилках принесли труп убитого вчера ликтора. Консул Опимий получил полномочия диктатора и призвал собираться с оружием.
Другие же кричали: «Где было правосудие, когда Тиберий пал под ударами убийц? Где были сенаторы, когда труп народного трибуна волокли через весь город?»
Если верить легенде, ближайший друг Гая Фульвий Флакк послал своего младшего сына для переговоров с сенаторами. Среди сенаторов были сторонники переговоров, но диктатор потребовал, чтобы Гай и Фульвий сдались и просили пощады у сената и римского народа.
В начавшемся сражении повторилась история с Тиберием, защитники которого разбежались. Войско сената легко разгоняло люмпенов. Сначала Гай собирался покончить с собой в храме Дианы. «Пусть боги накажут римский народ за неблагодарность, — говорил он стороникам. — Народ, который покидает своих вождей в беде, вполне достоин вечного рабства».
В XX веке примерно такие же речи вели Муссолини и Гитлер.
Речи Гая (как и Гитлера) были глубоко несправедливыми: когда он все-таки побежал от пытавшихся его схватить, дважды сторонники Гая ценой своей жизни задерживали погоню. История сохранила их имена: Гай Помпоний и Гай Лициний. Но подвернувший ногу Гай далеко не ушел: на следующий день в священной роще нашли его труп рядом с трупом одного из его рабов.
Что произошло в роще, неизвестно, но рассказывая сказки о великом демократе Гракхе, современные историки-демагоги передают пафосные предсмертные речи Гая и повествуют о его красочных позах.
Приверженцы Гракхов в большинстве погибли. Только суды приговорили к смерти больше 3 тысяч человек. Имущество их было конфисковано, как имущество врагов республики. На эти деньги построили новый храм Конкордии-Согласия.
После окончания консульских полномочий, в 120 году до н. э. Луций Опимий был привлечен к суду по итогам начавшейся гражданской войны, и был полностью оправдан.
Как Гай Гракх продолжил дело брата
В 123 году до нашей эры Гай Гракх стал народным трибуном. Он решил возобновить закон своего брата. Учитывая трудность борьбы, Гай хотел расширить социальную опору своих реформ. Для этого он провел закон о передаче судов в руки сословия всадников, которое в то время занималось коммерцией и было достаточно богато, но не обладало значимыми инструментами политического влияния. Раньше суды находились под контролем сенаторов. Гай хотел привлечь на свою сторону и городской плебс. Он предложил продавать хлеб этой части населения по ценам ниже рыночных и организовал работы по строительству новых дорог. Для защиты мелких землевладельцев Гай возобновил деятельность аграрной комиссии и выдвинул инициативу по выселению колоний для обеспечения переселенцев участками. Реформы вызвали противодействие со стороны крупных земельных собственников. Противостояние опять вылилось в вооруженную борьбу на улицах, которая оказалась дольше и масштабнее, чем при Тиберии. В результате Гай тоже был убит, а реформы братьев Гракхов откатили назад.
Возвращение в Рим и вспышка насилия
Объединение политических позиций его коллег-трибунов Луция Опимиуса , Ливия Друза и Марка Минуция Руфа, другого политического врага Гая, означало отмену как можно большего количества мер Гая. Теперь Гай стоял на все более шаткой позиции в Сенате, хотя его популярность в народе оставалась неоспоримой. Возвращение Гая в Рим из Карфагена привело к серии событий, которые в конечном итоге заставят его постигнуть ту же участь, что и его брата. Первым действием Гая было переехать из своего дома на Палатине , где жили самые богатые римляне и политическая элита, в район недалеко от Форума, полагая, что, поступая таким образом, он придерживается своих демократических принципов, и подтверждая свою лояльность людям, а не сенаторской элите.
Затем Гай собрал всех своих сторонников из Италии, чтобы привести в действие его закон. Сенат убедил Фанния, чья дружба с Гаем исчерпала себя, изгнать из города всех, кто не был римским гражданином по рождению. Гай осудил это предложение, пообещав поддержку итальянцам, но его имидж сильно пострадал, когда он не сдержал своих обещаний и не помешал ликторам Фанния утащить друга. Сделал ли он это, потому что боялся проверить свою силу или потому, что отказался сделать что-либо, что дало бы Сенату предлог для начала насилия, остается неизвестным.
Гай еще больше дистанцировался от своих товарищей-трибунов, когда настоял на том, чтобы места для гладиаторского шоу были убраны, чтобы позволить бедным смотреть. Когда они отказались, он тайно снял их ночью. Плутарх утверждает, что это стоило ему третьего срока в качестве трибуна, потому что, хотя он выиграл всенародное голосование, трибуны были так расстроены, что фальсифицировали бюллетени. Опимий и его сторонники начали отменять закон Гая в надежде спровоцировать его на насилие, но Гай оставался решительным. Ходили слухи, что его мать Корнелия наняла иностранцев, переодевшихся комбайнами, чтобы защитить его.
Смерть Квинта Антиллия
В тот день, когда Опимий планировал отменить законы Гая, слуга Опимиуса Квинт Антиллиус, неся внутренности жертвы, пробился сквозь толпу. В результате драка между сторонниками двух противоборствующих группировок на Капитолийском холме привела к его смерти. Плутарх утверждает, что Антиллиус грубо протолкнулся сквозь толпу и сделал неприличный жест и сразу же подвергся нападкам со стороны сторонников Гракхана, к большому неодобрению Гая.
Аппиан утверждает, что Гай прибыл с эскортом телохранителей в тяжелом состоянии. Когда Антиллиус увидел Гая, он возложил на него руку, умоляя не разрушать государство. Когда Гай презирал Антиллия, его сторонники восприняли это как знак действовать от его имени и сразили Антиллия. Гай и Фульвий не смогли оправдать себя за это дело и вернулись домой под защитой своих сторонников, чтобы дождаться результатов дня.
Смерть Антиллия дала торжествующему Опимиусу повод для действий. На следующее утро, с большим размахом, тело Антиллия было представлено Сенату как свидетельство мер, которые должен был предпринять Гай. Сенат принял ультимум senatus consultum , предоставив Опимиусу право защищать государство и избавлять его от тиранов. Сенат вооружился и приказал всем наездникам вооружиться и двум своим слугам собраться на следующее утро.
Фульвий собрал своих сторонников, и они провели вечер пьяно и шумно. Гай, еще более мрачный, остановился перед статуей своего отца, покидая Форум, и, плача, отправился домой. Его тяжелое положение и очевидное горе вызвали такое сочувствие среди людей, обвинявших себя в предательстве своего чемпиона, что большая группа собралась у его дома, чтобы обеспечить его защиту. В отличие от Фульвия, люди Гая были тихими и размышляли о будущих событиях.
Семья Семпрониев Гракхов
Братья Тиберий и Гай Семпроний Гракхи происходили из старого и богатого плебейского рода Семпрониев. Их отец, – носивший имя Тиберия Семпрония Гракха, как и старший сын, – был консулом и цензором, а мать Корнелия, дочерью Сципиона Африканского Старшего. Это была женщина весьма умная и образованная, вполне разделявшая культурные интересы своего отца и всего кружка Сципионов. Сципион Африканский Младший приходился ей племянником, а среди людей, которые его окружали, многие хорошо понимали необходимость внутренней реформы, хотя и не знали, как взяться за дело.
Корнелия воспитывала своих двух сыновей и дочь, вышедшую замуж за своего двоюродного брата Сципиона, в уважении к образованию и великим подвигам предков. Братья Гракхи были большими поклонниками греческой литературы и сторонниками реформ. Старший из них был женат на дочери сенатора Аппия Клавдия, который, несмотря на происхождение свое из древнего патрицианского рода, когда-то славившегося особым упорством в борьбе с плебеями, считал реформу необходимою и выражал неудовольствие на то, что Сципион отказался от мысли об её проведении.
Братья Гракхи. Скульптура Э. Гильома, XIX век
Младший Гракх тоже был женат на дочери важного лица, именно главного понтифика (Публия Красса Муциана), равным образом сочувствовавшего мысли о поднятии крестьянства из его упадка. Таким образом, у обоих братьев были очень влиятельные связи, подкреплявшие их собственную знатность, и притом это были как раз связи с людьми, стоявшими за необходимость внутренних реформ
Ранняя политическая карьера
Погоня за Гаем Гракхом
Политическая карьера Гая началась в 133 г. до н.э., когда он служил в земельной комиссии Тиберия. В 126 г. до н.э. он стал квестором в римской провинции Сардиния , где его заслуги повысили его хорошую репутацию. Во время квестора он оттачивал свои навыки ораторского искусства.
В одну особенно суровую сардинскую зиму легат местного гарнизона реквизировал припасы из близлежащих городов, несмотря на их возражения. Когда они подали апелляцию и получили одобрение Сената сохранить свои припасы, Гай обратился к ним с личным призывом о помощи. Опасаясь, что это уловка для одобрения народа , сенат отверг послов, посланных Миципсой , королем Нумидии , который послал зерно Гаю на основе их взаимного уважения. Сенат приказал заменить гарнизон, но также приказал, чтобы Гай остался на своем посту на Сардинии.
Гай вернулся в Рим, чтобы обжаловать решение. Его обвинили в незаконном уходе со своего поста, но он получил общественную поддержку, когда указал, что прослужил двенадцать лет — на два больше, чем требуется, — и был квестором два года, хотя по закону требовалось отслужить только один год. Более того, он использовал римские деньги, которые он принес с собой на это квесторство, чтобы помочь Сардинии, и никогда не использовал свое положение, чтобы набить собственные карманы.
Затем его обвинили в пособничестве итальянскому восстанию при Фрегеллах , но мало свидетельств в пользу этого. Его поддержка реформ Гая Папириуса Карбо и Марка Фульвия Флакка , его очевидные навыки ораторского искусства и его связь с реформами своего брата побудили сенаторскую знать судить его по обвинениям, явно ложным или сильно преувеличенным. Он с легкостью очистился и в 122 году был избран трибуном на следующий год.
Гай использовал свое знаменитое ораторское искусство, которое считалось лучшим в Риме, чтобы при любой возможности атаковать своих противников и часто оплакивал судьбу своего брата Тиберия . Он критиковал сенат за неспособность подражать уважению своих предков к трибуну, сославшись на его решение вести войну с фалериями за оскорбление трибуна Генуция или за то, что Гай Ветурий был приговорен к смертной казни за то, что не уступил место трибуну. Он отчитал людей за то, что те стояли рядом, пока Тиберий и его сторонники были избиты, и сослался на незаконные приговоры о ссылке, которые последовали за тем, что обвиняемым не разрешили предстать перед судом.
Фон
Изображение в Promptuarium Iconum Insigniorum
Тиберий Семпроний Гракх родился в 163 или 162 году до нашей эры, ему на момент смерти «еще не было тридцати». Он принадлежал к высшей аристократии Римской республики : его отец с таким же именем происходил из одной из ведущих плебейских семей Рима и был консулом , а его мать- патриция Корнелия была дочерью известного генерала Сципиона Африканского , героя Римской империи. Второй Пунической войны
Его собственная сестра Семпрония была женой Сципиона Эмилиана , другого важного полководца и политика. Тиберий был воспитан его матерью, его сестрой и братом Гаем Гракхом
Позже он женился на Клавдии, дочери Аппия Клавдия Пульхера и Антистии .
Гибель Тиберия Гракха
Собрание началось при дурных предзнаменованиях. Когда Тиберий Гракх занял свое место, его приверженцы стали кругом, как стража. Как только началось вотирование, аристократы, ставшие плотными рядами на форуме перед храмом Юпитера Капитолийского, подняли с громким криком протест против баллотировки и двинулись на средину форума помешать вотированию, а другие смущали молвою о замыслах Тиберия Гракха сенат, заседавший под президентством консула Муция Сцеволы в храме богини Верности, рядом с форумом. Они говорили, что Тиберий хочет отнять сан у всех других трибунов, быть трибуном один, присвоить себе диктаторскую власть. Вбежал в сенат человек с новым известием: он кричал, что Тиберий требует себе царской диадемы. Дело было так: Тиберий Гракх, получивший достоверные сведения, что противники готовятся сделать нападение и убить его, хотел сообщить своим приверженцам об угрожающей ему опасности; но на форуме был такой шум, что не слышно было его голоса, и он, чтобы показать жестом то, чего не мог передать словами, коснулся головы рукою. Озлобленные аристократы придали этому движению тот смысл, что Тиберий просит себе диадемы. Сципион Назика, самый горячий и смелый из всех аристократов, обратился к консулу с громким требованием, чтобы он защитил государство, низверг тирана Гракха. Сцевола спокойно отвечал, что не употребит насилия против гражданина без судебного решения, и что если Тиберий Гракх захочет сделать что-нибудь противозаконное, то он остановит его. Назика вскочил, закричал: «Консул изменяет Риму; кто хочет охранить законы, пусть идет за мной!» – прикрыл голову тогой и бросился на форум. За ним бежали сенаторы его партии, обернув полою тоги левую руку, схватив правой рукой валявшиеся по дороге палки, ножки и обломки сломанных скамей: они прорвались сквозь ряды народа, почтительно расступавшегося перед ними; граждан‑поселян в этом собрании народа было мало. Городские простолюдины не отважились сопротивляться; таким образом, оптиматы и сопровождавшие их люди свободно добежали до средины форума. Тиберий Гракх, окруженный преданными ему гражданами, несколько времени удерживал нападающих на него; но некоторые из его друзей были убиты палками, ожесточеннейшие из его врагов бросились на него; он побежал от них. Кто‑то схватил Тиберия за тогу, чтоб остановить, Гракх сбросил тогу и побежал, но споткнулся о трупы убитых; один из трибунов, Сатурей, ударил его по голове ножкою скамьи; Луций Руф хвалился, что нанес ему второй удар. Тиберий Гракх упал мертвый перед храмом Верности у статуй римских царей. Было убито 300 человек его приверженцев. Их избитые ударами тела, лежавшие в Капитолии или низвергнутые со скал холма, были ночью брошены в Тибр. Гай Гракх просил, чтобы ему отдали тело Тиберия для погребения. Оптиматы отвергли эту просьбу; они хотели мстить Тиберию Гракху и по смерти его; притом они опасались, что, при виде его тела, народ очнется от малодушного оцепенения, постыдится того, что покинул своего великодушного защитника на жертву врагам. Так умер на тридцатом году жизни благородный Тиберий Гракх, личность трагического величия и трагической судьбы. Сципион Эмилиан, муж его сестры, бывший тогда под Нуманциею, услышав о смерти Тиберия, произнес стих Гомера: «Так пусть погибнет каждый, кто носит в душе такой замысел», – приговор опрометчивый и неблагородный, которого не забыли и не простили великому полководцу друзья Тиберия.
