Юрий кнорозов - гений дешифровки древних цивилизаций

Оглавление

Юрий Кнорозов о цивилизации майя

Сумев расшифровать тексты древних индейцев, Юрий Кнорозов одновременно развенчал и множество мифов, связанных с их цивилизацией, а также выдвинул свои объяснения касательно причины ее гибели.

Так Кнорозов считал, что все цивилизации гибнут при утрате культурной традиции, когда они достигают расцвета, замедляются и перестают развиваться. Так произошло и с цивилизацией майя, которая незадолго до своего заката была величайшей на континенте, а затем (X в.) — замедление, остановка… изменение климата… нарушение социальной организации, нападения диких племен… прерывание линий наследования (по крови)… утрата письменности, календаря… исчезновение городов… переход на более низкий уровень хозяйствования (простое земледелие, охота)… И, наконец — появление испанцев, которые не встретив достойного отпора, легко завоевали земли, оставшиеся фактически без хозяев еще до их приезда в Америку.

Юрий Кнорозов опроверг широко растиражированный миф о многочисленных кровавых и зверских жертвоприношениях религии майя. В действительности в этом плане майя ничем не отличались от других древних цивилизаций — то есть это ни в коей мере не было «нормальным повседневным» обрядом и если и практиковалось, то в самый крайних случаях при наступлении из ряда вон выходящих драматических событиях (испепеляющая засуха, вторжение сильного врага и проч.) По текстам видно, что со временем человеческие жертвы и вовсе заменяются «символическими жертвами» — т. е. животными, или частями тела (например, ухо). Суть обряда — получить хотя бы каплю «жертвенной крови». А вот племена более низкого уровня развития, нападавшие на майя с севера, не понимали смысла обряда и слепо копировали его — именно у них и практиковались массовые «религиозные» (в кавычках!) человеческие казни.

Еще один обросший мифами «артефакт» — это календарь майя, который, якобы должен был закончиться в 2012 году, что в определенных кругах породило целый психоз ожидания конца света. В действительность календарь майя — это бесконечное движение по кругу. Древние астрономы подсчитали, что примерно каждые 2000 лет Солнце «переходит» в новое зодиакальное созвездие (то есть в день весеннего равноденствия его восход на небе совпадает с другим небесным знаком). Если 2000 лет назад это были, к примеру, Рыбы, то потом — Водолей, еще через 2000 лет Солнце сместиться в Козерог и так далее. Нетрудно подсчитать, что полный оборот солнца по зодиакальному кругу осуществляется в течение 24 000 лет. Одна из подобных «круглых дат» перехода как раз совпала с 2012 годом.

Книги (5)

Древние системы письма. Этническая семиотикаРаздел: Лингвистика

Сборник представляет собой тематическое продолжение сборника «Забытые системы письма» (М., 1982). Он включает статьи, освещающие современный этап исследования исторических систем письма на Дальнем Востоке, в Центральной Азии, на острове Пасхи, в Индии и Мексике.

Вводятся новые материалы по письменности и культуре древних майя, протоиндийской цивилизации, айнской пиктографии.

Забытые системы письма. Остров Пасхи, Великое Ляо, ИндияРаздел: Лингвистика

В сборнике излагаются некоторые результаты дешифровки протоиндийских, киданьских и рапануйских текстов. Исследование велось с привлечением вычислительной техники.

В статьях последовательно отражены основные этапы исследования недешифрованных текстов: математическая обработка, формальный анализ и переход к филологической обработке.

Имеется большое количество иллюстраций с примерами текстов.

Иероглифические рукописи МайяРаздел: История

Книга представляет собой перевод трех уцелевших рукописей индейцев майя, относящихся к XII-XV вв. и написанных иероглифическим письмом (остальные рукописи майя были сожжены инквизицией после испанского за¬воевания в XVI в.).

Перевод основан на дешифровке иероглифического письма майя, реализованной автором в предыдущих публикациях, и снабжен комментарием и указателями. Рукописи являются первоклассным этнографическим источником, так как касаются почти всех сторон жизни древних майя.

Издание представляет интерес для историков, этнографов, а также для читателей, интересующихся историей индейцев майя.

Мифы, предания и легенды острова ПасхиРаздел: Фольклор

Полный свод фольклорных текстов, записанных на острове Пасхи в XIX-XX вв. в русском переводе. Представлены также тексты на рапануйском языке. Публикация сопровождается предисловиями и комментариями.

Книга рассчитана как на специалистов-историков, этнографов, фольклористов, так и на широкий круг взрослых читателей, интересующихся фольклором народов Океании.

Письменность индейцев МайяРаздел: Лингвистика

Юрий Валентинович Кнорозов (1922-1999) — лингвист и историк, специалист по эпиграфике и этнографии; основатель российской школы майянистики, дешифровавший письмо майя. Ю. В. Кнорозов — безусловно гений, один из величайших дешифровщиков древних систем письма.

Публикации его трудов Письменность индейцев майя (1963) и Иероглифические рукописи майя (1975) — самые выдающиеся события в истории мировой майянистики XX в.

Монография содержит сведения об истории и культуре майя, грамматике языка майя, принципах дешифровки иероглифов, изображениях богов, людей и животных в рукописях.

Добавить отзыв

Древний оберег и связь с патриотизмом

Но не только спасение от эпидемий видели в квасе. Им так увлекались, что квас приобрел священные и мистические свойства, и стал оберегом. Девушки поливали им полки в бане во время обряда мытья перед свадьбой (а остаток должны были выпить), а мужчины — «тушили» им пожары, вызванные молнией, так как считали, что с таким «божьим гневом» справится только квас или молоко. По одной версии, в такой пожар бросали обруч с квасной бочки, чтобы огонь такого пожара не шел дальше. По другой, тушили пожар непосредственно квасом.

Продавец русского кваса — Эмиль Франсуа Дессен

При дворе квас тоже верили, но с точки зрения феноменальной пользы для здоровья. «Квас» родственен древнерусскому слову «кислый» — и молочная кислота благоприятно влияла на организм. Квас любил полководец Александр Суворов и царь Петр I — последний пил его каждый день. Разжалованный в шуты князь Михаил Голицын и вовсе был прозван «квасником» — он был обязан подносить напиток императрице Анне Иоанновне.

Продавец кваса — Карл Булла

И совсем невероятная слава пришла к квасу после войны с Наполеоном в 1812 году. Русская знать начала демонстрировать свой патриотизм… да, через квас. «В срочном порядке квасом заменили шампанское — его разливали в хрустальные бокалы и подавали на балах», — говорит Павел Сюткин. Со временем появились и те, кто решил поиронизировать над таким показным, официальным русофильством. Так было придумано выражение «квасной патриотизм».

Автором считается князь Вяземский, литературный критик и близкий друг Александра Пушкина, который в «Письмах из Парижа» (1827) пустился в такие рассуждения: «Многие признают за патриотизм безусловную похвалу всему, что свое. Тюрго называл это лакейским патриотизмом, du patriotisme d’antichambre. У нас можно бы его назвать квасным патриотизмом».

«За Любу!», «За Веру!»

После выполнения задания, 1944 — Аркадий Шайхет/Частное собрание

Девушки-летчицы летали на маленьких тихоходных бипланах По-2. Их называли «кукурузниками» или «этажерками». На них до войны обучались летчики. Открытая кабина с плексигласовым козырьком не могла защитить экипаж не только от пуль, но даже от сильного ветра. Радиосвязи не было, скорость самолета всего 120 км/час, высота – 3 км. Единственное вооружение – пистолеты ТТ. Пулеметы на этих самолетах появились только в 1944-м году.

Бомбового отсека не было, и бомбы подвешивались прямо под брюхо самолёта. Много бомб По-2 поднять не мог, но зато они попадали в цель с исключительной точностью. Мелкие бомбы штурманы возили у себя на коленях и сбрасывали руками через борт самолета. Девушки летали ночью, делая до десяти вылетов. Пилоты выключали мотор, и в тишине на врага падали бомбы. Перевозили летчицы и грузы для партизан: медикаменты, боеприпасы, продовольствие, почту.

Летчицы 46-го женского авиационного Таманского полка, 1942 — Евгений Халдей/МАММ/МДФ

Немцы называли ПО-2 «рус фанер» из-за деревянного каркаса, обшитого фанерой. За каждый сбитый самолет немецкий летчик получал высшую награду – «железный крест».

На бомбах летчицы писали «За Родину!», но после первых погибших подруг появились надписи: «За Любу!», «За Веру!»

«Вульгарный» напиток

Бочка с квасом — Харрисон Форман

Позиции кваса пошатнулись во второй половине XIX века, на верхах: квас и подобные кислые вкусы начали уходить из аристократического обихода и были записаны в так называемую «вульгарную» диету. Хотя по-прежнему он ценился в мелкочиновной, купеческой, мещанской и крестьянской среде.

О чем напоминал и лейб-медик Екатерины II в 1807 году: «Старейший из лейб-медиков доктор Рожерсон, бывший любимый лейб-медик великой Екатерины, находит, что кислая капуста, соленые огурцы и квас в гигиеническом отношении чрезвычайно полезны для нашего петербургского простонародья и предохраняют его от разных болезней, которые бы в нем развиться могли от влияния климата и неумеренного во всех случаях образа жизни».

Квас. На улице Горького — Николай Паламодов

В середине века началась индустриализация, и квас стали варить реже даже в обычных домах. Желая сохранить наследие, Российское общество охранения народного здоровья взяло покровительство над напитком и его производство начали открывать при госпиталях. Госпитальный квас уже целый век к тому моменту входил в обязательное довольствие армии, флота и заключенных. Где стоял полк, там должен был быть лазарет, а где был лазарет — был и ледник с квасом. Если кваса не хватало, об этом докладывали высшему руководству, с требованием немедленно выделить деньги на закупку солода.

Но последний «оплот» кваса рухнул, когда в 1905 году в полковых лазаретах и госпиталях его заменили на чай. Все из-за того, что квас гораздо труднее готовить и хранить в походах. С тех пор квас перестал быть неотъемлемым напитком русских людей и стал просто любимым. В советское время его начали наливать на разлив уже не из деревянных, а металлических желтых бочек, которые стояли по городу с наступлением жары и до осени.

Томас Тейлор Хэммонд

В постсоветской России началась бутылочная продажа кваса, его теперь можно купить в каждом магазине. Традиционные желтые бочки, кстати, до сих пор существуют. Квас в них стандартизированный и не может больше похвастаться разнообразием вкусовых оттенков, но и у такого «обычного» кваса есть свои фанаты.

Критические реакции на его работу

После публикации этой работы малоизвестного тогда ученого, Кнорозов и его диссертация подверглись серьезной и временами пренебрежительной критике. Дж. Эрик С. Томпсон , известный британский ученый, которого многие считают ведущим майянистом своего времени, возглавил атаку. Взгляды Томпсона в то время были категорически антифонетичными, и его собственное обширное подробное исследование уже конкретизировало мнение о том, что надписи майя не фиксируют их фактическую историю и что глифы были основаны на идеографических принципах. Его точка зрения была преобладающей в этой области, и многие другие ученые последовали ее примеру.

По словам Майкла Коу, «при жизни Томпсона был редкий ученый майя, который осмелился возразить» ему по поводу ценности вклада Кнорозова или по большинству других вопросов. В результате расшифровка письменностей майя заняла гораздо больше времени, чем их египетские или хеттские аналоги, и могла начаться только после кончины Томпсона в 1975 году.

Ситуация осложняется еще и бумаги Кнорозова появляющейся во время высоты холодной войны , и многие из них были в состоянии уволить его бумаги в качестве своего основания в заблуждение марксистской — ленинской идеологии и полемика. Действительно, в соответствии с обязательной практикой того времени, статье Кнорозова предшествовало предисловие, написанное редактором журнала, которое содержало отступления и пропагандистские комментарии, превозносящие государственный подход, с помощью которого Кнорозов добился успеха там, где западная наука потерпела неудачу. Однако, несмотря на утверждения об обратном со стороны некоторых недоброжелателей Кнорозова, сам Кнорозов никогда не включал такую полемику в свои сочинения.

Кнорозов настаивал на своих публикациях, несмотря на критику и неприятие многих майянистов того времени. Возможно, он был в какой-то степени защищен от разветвлений разногласий между коллегами, поскольку его положение и положение в институте не подвергалось неблагоприятному влиянию критики со стороны западных ученых.

«Словно растворился в воздухе…»

Особое отношение к кошкам было не единственной странностью гения. Известный петербургский ученый и писатель Евгений Водолазкин приводит в своей книге «Кунсткамера в лицах» такие эпизоды из его жизни: «Рутинные вещи его присутствие превращало в незабываемые события. Так, по окончании одной из московских конференций сотрудники Кунсткамеры ехали на Ленинградский вокзал. Добираться решили в такси. Сев в машину, коллеги обнаружили отсутствие Юрия Валентиновича. Поскольку такси он ловил вместе с остальными, все выскочили из машины и бросились его искать. Специалист по культуре майя, еще минуту назад стоявший у такси, словно растворился в воздухе. После тщательных поисков было принято неизбежное решение ехать на вокзал. На вокзале Юрий Валентинович вышел из машины вместе со всеми. Этот путь он проделал в багажнике…»
«Другая история была связана с нелюбовью Кнорозова к общению с журналистами. Стоит при этом заметить, что интервью у расшифровщика таинственных письмен хотели взять постоянно. Однажды директрисе Кунсткамеры удалось уговорить его дать интервью одной газете. Для встречи с журналисткой Юрию Валентиновичу было предоставлено солидное помещение – кабинет знаменитого этнографа Дмитрия Алексеевича Ольдерогге. Войдя в кабинет первым, Кнорозов закрыл за собой дверь на ключ. Журналистка растерянно улыбалась. Снисходительная к издержкам гениальности, директриса легонько постучала в дверь. Затем сильнее. Юрия Валентиновича попросили открыть дверь и даже слегка пожурили. Попросили хотя бы отозваться, но молчание было им ответом. Когда принесли запасной ключ и отперли дверь, оказалось, что в комнате никого нет. Створка распахнутого окна, как сказали бы романисты прежних лет, обреченно скрипела на ветру. Кабинет Ольдерогге находился в бельэтаже, что, собственно, и определило ход мысли Юрия Валентиновича. Интересно, что вместе с дирекцией в кабинет Ольдерогге вошла милиция. Увидев, как из окна Кунсткамеры выпрыгнул человек, кто-то из прохожих проявил бдительность…».

И потому, наверное, отношение к Кнорозову со стороны начальства при его жизни всегда было прохладное.

Умер великий русский ученый, кавалер ордена Ацтекского орла Мексики, Большой золотой медали президента Гватемалы, почётный член Мадридского общества по изучению майя, член Национального географического общества США 31 марта 1999 года в одиночестве на койке, выставленной в больничный коридор одной из захудалых петербургских больниц.

К нему долго никто не подходил, и он скончался в результате инсульта и отека легких. Зал Кунсткамеры, где он жил и работал, для прощания руководство решило не предоставлять, однако тесный больничный морг был переполнен теми, кто пришел попрощаться с гением науки.

Похоронили Кнорозова на отдаленном Ковалевском кладбище, где памятник ему поставили только в 2004 году. На нем он изображен вместе с любимой кошкой Асей на руках, а рядом высечены расшифрованные им для человечества иероглифы майя. Но на доме №10 на Гранитной улице на Малой Охте в Петербурге, где великий ученый жил последние годы, мемориальной доски нет до сих пор…

Владимир Малышев

Читатье также:

Он проник в тайны древних цивилизаций

Исполнилось 95 лет со дня рождения петербургского историка, этнографа и лингвиста Юрия Кнорозова. Помимо узких специалистов, его мало кто знает в России. Однако он был великим ученым, награжденным высшими орденами иностранных государств. В Гватемале его считали чуть ли не богом, он был единственным русским, которому в далеком Мехико установлен памятник. Но в городе, где он работал, ему нет даже мемориальной доски…

Родился Юрий Валентинович в семье русских интеллигентов, в поселке под Харьковом в ноябре 1922 года. В детстве великолепно играл на скрипке, писал стихи и проявлял большие способности к рисованию, изображал предметы с фотографической точностью. Окончил 7 классов железнодорожной школы, а потом рабфак. По воспоминаниям друзей, в юности Кнорозов получил сильный удар по голове крокетным шаром. В результате — сотрясение мозга, чудом удалось сохранить зрение. В шутку он потом говорил, что его лингвистические способности – результат этой травмы, а потому будущих дешифровальщиков древних письменностей следует «лупить по башке — дело только в правильном методе».

Перед войной Кнорозов закончил два курс исторического факультета Харьковского университета. Почти всю стипендию тратил на книги, а потом у всех одалживал на еду, питаясь хлебом и водой. Но тут грянула война. Кнорозов был признан невоеннообязанным по состоянию здоровья и в сентябре 1941 года его направили в Черниговскую область на строительство оборонительных сооружений, он оказался в оккупации. После освобождения этих территорий Красной армией вновь был признан негодным к военной службе из-за крайней степени дистрофии. Осенью 1943 года Кнорозов оформил перевод на истфак Московского государственного университета и продолжил учёбу на втором курсе этого вуза, на кафедре этнографии. В университете Кнорозов смог реализовать своё увлечение историей Древнего Востока, этнографией и лингвистикой. В марте 1944 года все-таки был призван в армию. Служил в школе младших специалистов-ремонтников автомобильных частей. Победу встретил телефонистом 158-го артиллерийского полка Резерва Верховного Главнокомандования. Награждён медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

В октябре 1945 года Кнорозов был демобилизован и вернулся в университет на кафедру этнографии. Работая затем в московском отделении Института этнографии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая АН СССР, Кнорозов провёл несколько месяцев в Узбекской и Туркменской ССР.

В это время ему на глаза попалась статья немецкого исследователя Пауля Шелльхаса под названием «Дешифровка письма майя – неразрешимая проблема». «Как это неразрешимая проблема? То, что создано одним человеческим умом, не может не быть разгадано другим», – решил Кнорозов и посвятил свою жизнь ее решению.

Цивилизация народа майя, который жил на территории нынешней Мексики, – одна из самых загадочных цивилизаций, существовавших на планете. Высокий уровень развития медицины, науки, архитектуры поражает. За полторы тысячи лет до открытия Колумбом Американского материка народ майя уже использовал свою иероглифическую письменность, изобрел систему календарей, первыми использовал в математике понятие нуля, а система счета во многом превосходила ту, которую использовали их современники в Древнем Риме и Древней Греции. Древние индейцы обладали удивительными для той эпохи сведениями о космосе. Ученые до сих пор не могут понять то, каким образом племена майя получали столь точные знания в астрономии задолго до изобретения телескопа. Обнаруженные учеными артефакты ставят новые вопросы, ответы на которые пока не найдены. В X веке эта цивилизация стала угасать и о причинах этого ученые спорят до сих пор. Долгое время загадкой был и язык майя. За ее решение и взялся советский ученый Юрий Кнорозов.

Сделать это было не просто. Кнорозову сообщили, что он не может претендовать на аспирантуру в Москве, поскольку он и его родственники были на оккупированной территории. Юрий Валентинович переехал в Ленинград и стал сотрудником Музея этнографии народов СССР, где занимался, по собственным словам, «черновой музейной работой без претензий». Параллельно велась работа по дешифровке письменности майя. С 1953 года до самой смерти ученый работал в Музее антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамера) РАН.

Научная сенсация

Кнорозов составил каталог иероглифов майя и, после упорной работы, к 1952 году смог установить фонетическое чтение некоторых их них. Когда он стал защищать на эту тему диссертацию на соискание степени кандидата исторических наук, то его доклад длился всего три минуты, после чего 30-летнему соискателю единогласно присудили сразу степень доктора исторических наук. Как говорили, перед защитой Кнорозов всерьез опасался ареста. У Маркса написано, что у древних майя «государства не было», а русский ученый утверждал противоположное. Так что его вполне можно было заподозрить в «ревизии марксизма», что в те времена было страшным преступлением. Однако крамолы то ли не заметили, то ли никто попросту не донес…

Работа Кнорозова стала научной и культурной сенсацией в Советском Союзе. Очень быстро о дешифровке узнали и за рубежом, породив у иностранных специалистов бурю эмоций: восторг вперемешку с завистью. Американская наука, которая делегировала на изучение письменности майя несколько сот ученых, вообще была в шоке. Они не понимали, как человек, ни разу не видевший воочию предмет своего исследования, смог создать такой блестящий труд.

А знаменитый американский археолог Майкл Ко, признавая поражение, заявил: «Прав оказался Кнорозов и теперь мы все, занимающиеся майя, являемся кнорозовистами». Копию своего письма он разослал коллегам.

Но во времена СССР Кнорозов долго считался «невыездным». На приглашения, зная, что его все равно не выпустят, дипломатично отвечал: «Я – кабинетный ученый. Чтобы работать с текстами, нет необходимости лазать по пирамидам». Тем не менее, за полный перевод иероглифических рукописей майя Кнорозов был удостоен Государственной премии СССР. А в Южной Америке ученому удалось побывать только, когда стал рушиться СССР. В 1990 году, когда Кнорозову было уже 68 лет, его пригласил лично президент Гватемалы и вручил Большую Золотую медаль. В Мексике он был награжден орденом Ацтекского орла, который вручается иностранцам за исключительные заслуги перед государством. Уже перед самой смертью Кнорозов получил почетную награду из США. До поездки в Мексику ученый заявлял, что все археологические места он прекрасно знает по публикациям. Однако, добравшись до вершины пирамиды, Кнорозов долго стоял в одиночестве и курил одну сигарету за другой… Начиная с 1995 года он уже неоднократно бывал в Мексике, посетил самые заветные места майя. Под конец жизни судьба подарила ему возможность пожить на побережье в тропической сельве у Карибского моря вместе с индейцами майя и в двух шагах от древних пирамид.

Источники

Яркий, Уильям (1990). Языковые вариации в Южной Азии . Оксфорд и Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета . ISBN 0-19-506365-1. OCLC .
Коу, Майкл Д. (1987). Майя . Серия «Древние народы и места» (4-е изд. (Исправленное)). Лондон и Нью-Йорк: Темза и Гудзон . ISBN 0-500-27455-X. OCLC .
Демарест, Артур (2004). Древние майя: взлет и падение цивилизации тропических лесов . Тематические исследования в ранних обществах, № 3. Кембридж: Издательство Кембриджского университета . ISBN 0-521-59224-0. OCLC .
(на русском)
Феррейра, Леонардо (2006). Столетия молчания: история латиноамериканской журналистики . Вестпорт, Коннектикут: Издательство Praeger . ISBN 978-0-275-98397-0. OCLC .
Фишер, Стивен Р. (1997). Ронгоронго: сценарий острова Пасхи: история, традиции, тексты . Оксфордские исследования в антропологической лингвистике, нет. 14. Оксфорд: Clarendon Press . ISBN 0-19-823710-3. OCLC .
Хьюстон, Стивен Д. (1989). Читая прошлое: символы майя . Лондон: Публикации Британского музея . ISBN 0-7141-8069-6. OCLC .
Моран, Гордон, 1998, «Молчание ученых и ученых в других областях», Гринвич, Коннектикут: Ablex.
Ниссани, Моти, 1995, Бедственное положение непонятного новатора в науке, Социальные исследования науки, 25: 165-183, doi = 10,1177 / 030631295025001008.

Прогресс дешифровки

Кнорозов усовершенствовал свою технику дешифрования в своей монографии 1963 года «Письменность индейцев майя» и опубликовал переводы манускриптов майя в своей работе 1975 года «Иероглифические рукописи майя».

В 1960-х годах другие майянисты и исследователи начали развивать идеи Кнорозова. Их дальнейшие полевые работы и изучение сохранившихся надписей начали указывать на то, что настоящая история майя была записана в надписях на стелах , а не только в календарной и астрономической информации. Родившаяся в России, но проживающая в США ученая Татьяна Проскурякова была ведущей в этой работе, в конечном итоге убедив Томпсона и других сомневающихся в том, что исторические события были записаны в сценарии.

Среди других ранних сторонников фонетического подхода, отстаиваемого Кнорозовым, были Майкл Д. Коу и Дэвид Келли , и хотя изначально они были в явном меньшинстве, все больше и больше сторонников приходили к этой точке зрения по мере развития новых данных и исследований.

В течение оставшейся части десятилетия и в последующие годы Проскуряков и другие продолжали развивать эту тему, и, используя результаты Кнорозова и другие подходы, начали собирать воедино некоторые расшифровки сценария. Главный прорыв произошел во время первого круглого стола или конференции Меса Редонда на территории майя в Паленке в 1973 году, когда, используя слоговой подход, присутствующие (в основном) расшифровали то, что оказалось списком бывших правителей этого конкретного города-государства майя. .

В последующие десятилетия произошло много таких достижений, и теперь можно прочитать довольно значительную часть сохранившихся надписей. Большинство майянистов и рассказы об истории дешифровки приписывают большую заслугу импульсу и проницательности, предоставленным вкладами Кнорозова, человеку, который смог внести важный вклад в понимание этой далекой древней цивилизации.

Оглядываясь назад, профессор Коу пишет, что «Юрий Кнорозов, человек, который был далек от западного научного истеблишмента и который до конца 1980-х годов никогда не видел руин майя и не касался настоящей надписи майя, тем не менее, несмотря ни на что, , «Сделало возможным современную расшифровку иероглифического письма майя».

Военная служба и «Берлинское дело»

Учебные планы Кнорозова вскоре были прерваны началом военных действий Второй мировой войны на Восточном фронте в середине 1941 года. С 1943 по 1945 Кнорозов отбывал в второй мировой войны в Красной Армии в качестве артиллерийского наводчика .

На завершающем этапе войны в мае 1945 года Кнорозов и его подразделение поддержали наступление авангарда Красной армии на Берлин . Именно здесь, где-то после битвы за Берлин , Кнорозов, как предполагается, случайно нашел книгу, которая в дальнейшем пробудила в нем интерес и ассоциацию с расшифровкой письменности майя . В их пересказе детали этого эпизода приобрели в некотором роде фольклорный характер, поскольку «… одна из величайших легенд истории исследований майя». Эта история была многократно воспроизведена, особенно после публикации в 1992 году книги Майкла Д. Коу « Нарушение кодекса майя» .

Согласно этой версии анекдота, находясь в Берлине, Кнорозов наткнулся на Национальную библиотеку, когда она была в огне. Каким-то образом Кнорозову удалось извлечь из горящей библиотеки книгу, которая, что примечательно, оказалась редким изданием, содержащим репродукции трех кодексов майя, которые были тогда известны — Дрезденского , Мадридского и Парижского кодексов. Говорят, что Кнорозов забрал эту книгу с собой в Москву в конце войны, где ее изучение ляжет в основу его более поздних новаторских исследований письменности майя.

Однако в интервью, проведенном за год до его смерти, Кнорозов представил иную версию анекдота. Как он объяснил своему собеседнику, то майянист эпиграфист Харри Kettunen из университета Хельсинки :

Внутренний двор Preußische Staatsbibliothek (2005)

«Национальная библиотека», упомянутая в этих отчетах, не имеет конкретного названия, но в то время эту функцию выполняла библиотека, тогда известная как Preußische Staatsbibliothek (Прусская государственная библиотека). Расположенная на Унтер-ден-Линден и сегодня известная как Берлинская государственная библиотека ( Staatsbibliothek zu Berlin ), это была крупнейшая научная библиотека Германии. Во время войны большая часть его коллекции была рассредоточена по 30 отдельным хранилищам по всей стране для сохранности. После войны большая часть коллекции была возвращена в библиотеку. Однако значительное количество томов, которые были отправлены на хранение в восточную часть страны, так и не были восстановлены, более 350 000 томов были уничтожены, а еще 300 000 пропали без вести. Многие из них оказались в фондах советских и польских библиотек, в частности в Российской государственной библиотеке в Москве.

Согласно документальным источникам, так называемое «Берлинское дело» — лишь одна из многих легенд, связанных с личностью Кнорозова. Его ученица Ершова разоблачила это просто как легенду, а также сообщила, что документы, принадлежащие Кнорозову, такие как его военный билет, могут доказать, что он не участвовал в битве за Берлин и находился в то время в другом месте, заканчивая свое служба в подмосковной воинской части.

Как Юрий Кнорозов расшифровал иероглифы индейцев майя

Главным источником, от которого отталкивался Юрий Валентинович в своих исследованиях, стала та сама рукопись епископа Диего де Ланда XVI века, где была зафиксирована азбука майя из 29 знаков (точнее — запись испанской азбуки майянскими иероглифами), отринутая майянистом Эриком Томпсоном. Юрий перевел текст де Ланда со старо-испанского и понял, что именно эти 29 знаков и станут ключом к разгадке тайны древнего языка.

Кстати сам вопрос того как к Юрию попал текст Диего де Ланда стал предметом споров и оброс огромным количеством легенд. Бытовало мнение, что Юрий сам в составе Красной Армии дошел до Берлина, где из охваченной огнем библиотеки спас два текста «Сообщение о делах в Юкатане» Диего де Ланда и «Кодексы майя» братьев Вильякорта. Сам ученый называл эту версию полным бредом и говорил, что книги передали ему другие советские офицеры. Впрочем, не ясно почему они вообще решили взять эти книги, как они определили их историческую ценность и почему переданы они были именно Кнорозову — на тот момент совершенно неизвестному.

Как бы то ни было, Юрий Кнорозов, обладавший выдающимися аналитическими способностями, разработал собственный метод дешифровки древних текстов, получивший название «позиционная статистика». Его суть в том, что перед тем, как начать дешифровку нужно определить, к какому типу письма принадлежит текст:

фонетический (знак = звук; русский и все европейские языки)
слоговый (знак = слог; древнеиндийское письмо)
образный (знак = слово/корневая основа/образ; китайские и прочие иероглифические языки)

У каждого типа письменности разное количество неповторяющихся самостоятельных элементов. В фонетических азбуках их порядка 30–40, в слоговых около 300–350, а в иероглифических языках для полноценного чтения и понимания текстов нужно знать как минимум 5 000 знаков с точным значением. Чтобы определить тип письма, необходимо иметь единый связанный текст, не менее 5000 знаков длиной.

Подобные майянские тексты, к счастью, сохранились в иероглифических рукописях майя (Парижская, Мадридская и Дрезденская), которые Юрий Кнорозов и использовал для дешифровки. Он обнаружил, что во всех текстах майя встречается лишь 355 самостоятельных знаков, следовательно, данную письменность следует считать слоговой. Затем, он выделил наиболее часто встречающиеся знаки — т. е. служебные слова (предлоги, союзы, частицы), с помощью азбуки де Ланда установил фонетическое чтение некоторых слогов, а далее — получил структуру текста. А это означало, во-первых, прорыв и открытие, и, во-вторых, полную дешифровку.

Кстати, тут стоит подробнее сказать о том, что собой представляла сама азбука де Ланда. Де Ланда вовсе не стремился сохранить наследие майянской культуры и даже более того — сжег большинство существовавших книг майя. Приведенная азбука была создана непосредственно им же для ускорения христианизация майя: при помощи грамотных индейцев он составил так называемый «алфавит майя», где каждой испанской букве в соответствие были поставлены некоторые иероглифы майя. При записи возникла некоторая путаница связанная с тем, что в ряде случаев майянские писцы записывали не «звук» испанской буквы, а ее «название». В итоге получилась довольно сложная конструкция, которую никто до Юрия Кнорозова не мог разобрать, потому что никому не приходила мысль о том, что данное письмо является слоговым. А прочитать ее по принципу фонетической не представлялось возможным, как и по принципу иероглифической.

Юрий Валентинович доказал, что письменность майя подвергается наращиванию символов, а значит — расшифровке и чтению. Доклад Кнорозова на защите был настолько хорош, что у Эрика Томпсона (ведущий майянист — сторонник иероглифической версии), когда он услышал о результатах исследования, поднялось давление. Ученый настаивал, что Кнорозов неправ и это не иероглифическое письмо и продолжал вести свою «борьбу» против теории Кнорозова на протяжении всей своей жизни. Однако к тому времени весь мир уже признал авторитет Кнорозова и неоспоримость его выводов.

Интересно, что Эрик Томпсон в 1957 году отправил послание известному археологу-майянисту Майклу Ко с просьбой в далеком 2000 году рассудить, кто оказался прав в их споре с Юрием Кнорозовым. В 2000-м Ко сказал: