Лев шестов

Оглавление

Введение

Лев Шестов (Лев Исаакович Шварцман, 1866-1938) — один из самых интересных представителей Серебряного века русской культуры. Его философия не вписывается в рамки ни одного из течений, существовавших в начале нашего века. Шестов создал свой неповторимый стиль философствования — сложное сочетание литературного (или историко-философского) изучения творчества того или иного писателя или мыслителя и авторских размышлений на эту тему, часто отклоняющихся от первоначальной темы и облеченных порой в парадоксальную форму. Шестов не создал стройной системы идей — он был принципиальным противником любой систематики, считая, что последовательность и логическая завершенность убивают идею. Суть философских взглядов Шестова отражена в словах, сказанных им в письме к Н.А. Бердяеву: «Ничто не вносит в мир столько вражды, самой жестокой, как идея единства». Это письмо было написано в марте 1924 года, и его автор, очевидно, имел в виду прежде всего трагические последствия Октябрьской революции в России — укрепление большевистского режима с его нетерпимостью к инакомыслящим и стремлением навязать всему обществу культ «единого истинного учения».

Тем временем (с октября 1922 года) в Италии укреплялся фашистский режим, и философ не мог не задуматься над сложившейся ситуацией. Его произведения можно считать страстным протестом против любой формы тоталитаризма, против любой идеологии, которая считает человека винтиком в государственной машине, незначительным элементом единого целого. Поэтому философия Шестова не потеряла своей актуальности и по сей день — ведь в России сегодня достаточно много людей, готовых «наводить порядок», отменять демократические свободы, которые не всегда реализуются, и ставить государство выше личности.

Л.Шестов считал свою философию экзистенциальной (от латинского слова existentia — существование). В его основе — существование одинокого человеческого «я», не желающего сливаться с Единым, стремящегося отстоять свое право на индивидуальность, на уникальный личный взгляд на окружающий мир. Свобода личности — внутренняя и внешняя, духовная и политическая — рассматривалась философом как высшая ценность, основа подлинного существования. В его творчестве религиозная вера выступает как высшая степень освобождения человека от власти «самоочевидных истин», как прорыв в царство абсолютной свободы. Давайте еще раз вспомним его слова: «Ничто не приносит в мир столько вражды, самой жестокой, как идея единства.

Детство и юность

Настоящее имя философа — Иегуда Лейб Шварцман, он родился 31 января 1866 года в богатой семье фабрикантов. Его отец, купец Исаак Моисеевич, владел в Киеве крупнейшими мануфактурами, занимающимися текстильным производством, а также магазинами, торгующими дорогими тканями. Мать Анна Григорьевна воспитывала семерых детей — трех сыновей и четырех дочерей. Сохранилось семейное фото Шварцманов 1894 года, где родителей окружают пять взрослых наследников.

Лев Шестов в молодости

Образованию подрастающего поколения уделялось большое внимание, поскольку отец слыл человеком широких взглядов и познаний. Лев сначала учился в 3-й гимназии Киева, а дальнейшее образование продолжил в Москве

Здесь в университете будущий философ стал студентом математического факультета. Позднее молодой человек вернулся в родной город, где в местном вузе пытался получить степень доктора права, но его диссертация, пронизанная вольнодумством, не прошла через цензуру.

Это не помешало Льву работать адвокатом и помощником присяжного поверенного, при этом уделять время бизнесу отца, который возлагал на сына надежды и видел в нем будущего преемника. Младших братьев назвать надежными было нельзя. Шестов же стремился быть ответственным наследником, но торговые дела не позволяли ему плотно и серьезно заниматься философией, которой он увлекся со студенческой скамьи.

Юношу волновали как социально-экономические вопросы вроде положения рабочего класса, так и религиозно-философские, касающиеся обретения себя и восстановления распавшейся «связи времен». Первым учителем Лев считал Уильяма Шекспира, чьи произведения пробудили в нем желание постигать всемирно-исторические законы бытия. Он и сам пробовал себя в писательстве, сочиняя рассказы и стихи, но это не стало призванием.

Мир сам по себе , человек сам по себе

Русский философ Лев Шестов (1866 — 1938) за свою жизнь написал множество книг и статей, затронул множество философских и литературных тем. Но конечный результат, сухой остаток его жизни и работы, можно выразить одним коротким предложением: «Для человека возможно все». Шестов не сразу провозгласил эту истину, его взгляды прошли сложный путь развития. И он провозгласил это не совсем в открытой форме, чтобы из его текстов можно было с первого взгляда понять, что для Бога возможно все.

Основой философии Льва Шестова в начале его творческого пути был смысл трагического человеческого существования. Уже в своей первой книге «Шекспир и его критик Брандес» он говорит о роковой роли случайности в жизни человека. По его собственным словам, тогда он еще «стоял на точке зрения морали» и считал, что случайности и страдания способствуют нравственному рождению и росту. Но вскоре он разочаровался в любом позитивном чувстве страдания. В течение следующих пятнадцати лет Шестов писал книги и статьи, основным фоном которых, при всем их литературном мастерстве, было ощущение отчаяния и безнадежности. Человек по своей природе — существо ограниченное в своих силах и возможностях, а потому трагическое, из которого нет выхода. Но главная тема его первых книг — не описание человека и его трагедии, а критика всех тех культурных и социальных фетишей, которые призваны дезавуировать трагизм человеческого существования.

Шестов начинает свою первую атаку против нравственного идеализма, а именно против добра в той форме, в которой оно перестало быть нравственной категорией, а стало своего рода идолом, требующим служить себе. Его книга «Добро в учении гр. Толстого и Ницше» была опубликована в 1899 году. В ней Шестов пытается показать, что служение добру как идеал не приносит счастья и душевного покоя ни тому, кто сделал его своим жизненным кредо, ни тем, кто его окружает. Эти выводы делаются путем сравнения жизни и творческого пути Толстого и Ницше. Рассматривая первый период творчества Толстого, Шестов обращается к образу Левина в «Анне Карениной». Левин, когда пытался делать добро человечеству, России, всей деревне, «мысль об этом была приятна, но действительная деятельность всегда была беспокойна и устремлялась в пустоту». «Когда Левин стал все более и более ограничиваться тем, чтобы жить для себя, — он увидел, что дело спорится гораздо лучше, и что хотя он ищет не добра, а своего собственного счастья, тем не менее, или именно благодаря этому, его жизнь не только не потеряла смысла, как прежде, но имела несомненный смысл добра. «Добрым людям зло нужно как объект мести, а добрым людям зло нужно, чтобы их призвали к суду, хотя бы к воображаемому суду совести». Вера в добро «обязательно приводит к желанию уничтожить, задушить, раздавить других людей во имя какого-то принципа, который выставляется как обязательный, хотя сам по себе он более или менее чужд и излишен для его защитника или для людей». По мнению Шестова, причина имморализма Ницше кроется в его отказе от служения добру как идеалу, от добра как блага самого по себе. «Ницше был и до конца жизни оставался нравственным человеком в полном смысле этого слова». «У него не было ни пьянства, ни разврата, ни дуэлей. Он служил «добру». И добро сыграло с ним коварную шутку. Пока он был молод, силен, здоров, пока он мог обходиться без утешения добром, добро приносило ему свои дары. Но когда все было отнято у него, когда он остался один, и добро покинуло его, как неверный друг». «Ницше был первым философом, который осмелился прямо и открыто протестовать против необычайной непритязательности добра, который хотел, чтобы люди признали его «началом и концом всего», как говорит гр. Толстой, в отличие от всего бесконечного разнообразия действительной жизни.»

Много лет спустя Шестов провозгласит, что для человека возможно все. Но в этот период его жизни весь пафос его обличений добра и в последующих книгах «Разума» имеет в своей основе открывшуюся ему истину о том, что для человека нет ничего невозможного. «Мир — сам по себе, человек — сам по себе, как щепка, случайно брошенная на поверхность океана.

Вера и доверие в рамках нравственной концепции Л. Шестова.

Произведение, вызвавшее самые острые споры и самые полярные оценки (от восхищения до категорического неприятия) в интеллектуальных кругах Москвы и Петербурга и ставшее философским манифестом Шестова «Апофеоз беспочвенности» («Опыт адогматического мышления»), появилось в 1905 году.

Весь апофеоз беспочвенности сосредоточен в притяжении одной основной идеи: окружающая нас реальность поразительно разнообразна, жизнь во сто крат богаче наших представлений о ней, наши попытки понять ее, то есть уложить в прокрустово ложе созданных нами когнитивных схем, абсолютно ничтожны, ограничивая лишь наш личный опыт, наш интеллектуальный кругозор. Только ответственное личное мышление, не загипнотизированное мифом о «научном познании мира» и готовое принять жизнь такой, какая она есть, со всей ее красотой и трагизмом, может помочь одинокому человеку не потерять себя под бременем существования.

Философ постулирует бесконечное разнообразие и богатство окружающего мира и на этой основе противопоставляет знание и понимание: «Стремление понять людей, жизнь и мир не позволяет нам знать все. Знать и понимать — два понятия, которые не только не тождественны, но прямо противоположны по смыслу, хотя часто используются как равнозначные, почти как синонимы. Мы думаем, что понимаем новое явление, когда включаем его в контекст других, уже известных. А поскольку все наши интеллектуальные устремления сводятся к пониманию мира, мы отказываемся признавать многое, что не укладывается в плоскость современного мировоззрения.

По мнению Шестова, каждая философская система стремится непосредственно решить «общую проблему человеческого существования» и вывести из этого решения определенные правила жизни — но решить эту общую проблему невозможно, вернее, каждый будет решать ее по-своему, в зависимости от особенностей своего характера, менталитета и т.д. «Поэтому давайте перестанем переживать из-за наших разногласий и пожелаем, чтобы в будущем их было как можно больше. Истины нет — мы можем только предполагать, что она кроется в изменчивых вкусах людей».

В основе принципиального плюрализма Шестова лежит принцип жизни. «В конечном итоге, выбирая между жизнью и разумом, человек предпочитает первое»; из этого тезиса вытекает как критика научного мировоззрения, так и допущение плюрализма истин.

Жизнь многообразна, и все люди так отличаются друг от друга, всем нужны разные вещи — отсюда: «Кто хочет помочь людям, тот не может не лгать». Поэтому любая философия, которую хотят сделать общедоступной и общеполезной, неизбежно становится проповеднической.

Сознание должно быть освобождено от всех видов догм, от устоявшихся стереотипов, от обычных анонимных представлений. «Необходимо, чтобы сомнение стало постоянной творческой силой, пронизывающей саму суть нашей жизни», чтобы человек научился самостоятельно воспринимать окружающий мир и не перекладывать ответственность за полноту и ясность своего видения на кого-то другого.

В 1920 г. Лев Шестов вместе с семьей покинул Россию и поселился во Франции, где прожил до самой смерти. Сейчас в круг его философских интересов входят работы Парменида и Плотина, Мартина Лютера и средневековых немецких мистиков, Блеза Паскаля и Бенедикта Спинозы, Сёрена Кьеркегора и Эдмунда Гуссерля. Шестов приобщается к элите западной мысли того времени: общается с Эдмундом Гуссерлем, Клодом Леви-Строссом, Максом Шелером, Мартином Хайдеггером, читает курсы в Сорбонне.

«Религиозно-философские идеи Толстого и Достоевского», «Русская философская мысль» и «Достоевский и Киркегор». В это время большее место в его творчестве начинают занимать религиозные проблемы.

Высмеивает и выражает парадоксы

Мечтать о том, что океан или кто-то более могущественный, чем океан, будет размышлять о судьбе этой глыбы, просто абсурдно». Добро и разум не оказывают никакой поддержки. Он увидел поддержку в формуле Ницше — amor fati, любовь к судьбе — и переосмыслил ее по-своему. «В жизни есть зло — поэтому невозможно отрицать его, проклинать его, отрицание и проклятие бессильны. Самое страстное возмущенное слово не может убить даже муху. Нужно выбирать между ролью морального обличителя, против которого настроен весь мир, вся жизнь, и любовью к судьбе, то есть к жизни такой, какая она есть на самом деле, какой она была от вечности, какой она будет всегда». «Любовь к судьбе, то есть к жизни, есть не что иное, как покорность судьбе. Следующие две книги Шестова написаны в духе этих настроений.

Шестов вновь подтверждает свою приверженность принципу «amor fati» Он не видит возможности каким-либо образом преодолеть трагедию. Он пишет о Достоевском: «Упорным трудом он приобрел убеждение, что задача человека не в том, чтобы оплакивать Макара Девушкина и мечтать о будущем, в котором никто никого не обидит и все будет тихо и приятно, а в том, чтобы уметь принимать действительность со всеми ее ужасами. Он продолжает: «Никакая социальная перестройка не изгонит трагедию из жизни, и, видимо, пришло время не отрицать страдание как некую надуманную реальность, от которой, как крест от дьявола, можно избавиться волшебным словом «его не будет», а принять его, признать его, возможно, наконец, понять его».

Следующая книга Шестова, «Апофеоз беспочвенности», была опубликована в 1905 году. Название символизирует все творчество Шестова. После публикации она вызвала очень бурный и неоднозначный прием, фактически — скандал. Именно благодаря этому скандалу Шестов стал известен как скептик и нигилист, и именно эта книга (или только ее название) запечатлелась в сознании его современников. Во многом это продолжает определять отношение к Шестову и по сей день. Так, в дискуссии об интеллекте Г. С. Померанц определяет интеллектуала как человека, который приобщился к западной культуре, но не принял ее полностью, и в то же время потерял корни, почву в своей собственной. Он приводит Шестова и его книгу в качестве примера интеллектуала и его идей.

В начале книги Шестов определяет свою задачу как «взорвать убитое и истоптанное поле современной мысли….. Высмеивать самые распространенные суждения и выражать парадоксы». И делает он это гораздо более остроумно, чем в предыдущих книгах. В этой книге он «посмотрел в лицо порядочному читателю» своими идеалами, принципами, убеждениями, своей верой в науку и прогресс, своим восторгом перед литературой и философией. Вот вердикт о морали: «Моральные люди — самые мстительные из людей….. Они не довольствуются презрением и осуждением своих ближних; они хотят, чтобы осуждение стало всеобщим и обязательным, то есть чтобы все люди восстали вместе с ними против того, кого они осуждают, чтобы даже собственная совесть осужденного была на их стороне. Вот — о твердых убеждениях «Мы ничего не можем знать о конечных делах нашего существования….. Это означает, что человек так же свободен в своем «мировоззрении», как ботинки или перчатки, и что твердость мнений должна сохраняться только по отношению к другим людям, которые должны знать, в каких случаях и в какой степени они могут на нас положиться. О возвышенных размышлениях «Отрыжка прерывает самые возвышенные человеческие размышления. Поэтому, если хотите, вы можете сделать вывод — но, если хотите, вы можете вообще не делать никаких выводов». Много язвительных замечаний о литературном творчестве, противоречивой природе метафизики и т.д.

Шестов Л. — Сочинения в 2-х томах (1993)

Лев Шестов

Сочинения в 2-х томах:Т.1. Власть ключейТ.2. На весах иова (Странствования по душам)

М.: Наука, 1993.- 668 + 560 с.Серия «Из истории отечественной философской мысли». Приложение к журналу «Вопросы философии»

Формат: PDF 47 Мб
Качество: сканированные страницы + текстовый слой + оглавление
Язык: русский

В собрание сочинений включены три главные философские работы Шестова: Potestas clavium (Власть ключей) (1915), Афины и Иерусалим (1938), На весах Иова (Странствования по душам) (1929).

ТОМ 1Л. В. Ахутин. Одинокий мыслитель 3POTESTAS CLAVIUM (ВЛАСТЬ КЛЮЧЕЙ)Тысяча и одна ночь (Вместо предисловия) 17Часть первая

1. Sancta superbia 39
2. Разрушение и созидание 46
3. Классический аргумент 49
4. Potestas clavium 52
5. Неподвижные звезды 59
6. Эрос и идеи 61
7. Дарвин и Библия 63
8. Exercitia spiritualia 64
9. Философия истории 66
10. De novissimis 73
11. Неопровержимость материализма 78
12. Разум 80
13. Синтез 82
14. Изъясненные и неизъясненные мысли 83
15. Правила и исключения 85
16. Слова и дела 91
17. Природа и люди 94
18. Caveant consules 94
19. Шапка-невидимка 95
20. Великая хартия вольностей 96
21. Бескорыстие и диалектика 97
22. Загадка жизни 100
23. Сила добра у Платона 102
24. Aurea mediocritas 104
25. О богах 106
26. О всесовершенном существе 107
27. Страшный суд 108
28. Вавилонское столпотворение 111
29. Метафизическое утешение 113

Часть вторая

1. Лабиринт 117
2. Ответственность 129
3. Pro domo mea 131
4. Богатыри духа 132
5. Sursum corda 133
6. Об источниках познания 138
7. Вопрос 142
8. De profundis 142
9. Музыка и призраки 153
10. Сократ и бл. Августин 172

Часть третья

Memento mori
I 187
II 193
III 198
IV 206
V 212
VI 218
VII 226
VIII 231
IX 238
Вячеслав Великолепный
I 243
II 247
III 250
IV 255
V 259
VI 264
VII 268
VIII 272
О корнях вещей
I 278
II 283
III 287
IV 290
V 296
VI 300
VII 302
VIII 306

АФИНЫ И ИЕРУСАЛИМ

Предисловие 317

Первая часть. ОБ ИСТОЧНИКАХ МЕТАФИЗИЧЕСКИХ ИСТИН (Скованный Парменид) 339
Вторая часть. В ФАЛАРИЙСКОМ БЫКЕ (Знание и свобода воли) 411
Третья часть. О СРЕДНЕВЕКОВОЙ ФИЛОСОФИИ (Concupiscentia irrestibilis) 513
Четвертая часть. О ВТОРОМ ИЗМЕРЕНИИ МЫШЛЕНИЯ (Борьба и умозрение) 609

ТОМ 2НА ВЕСАХ ИОВА (Странствования по душам)Наука и свободное исследование (Вместо предисловия) 5Часть первая. ОТКРОВЕНИЯ СМЕРТИ

Преодоление самоочевидностей (К столетию рождения Ф. М. Достоевского) 25
На Страшном Суде (Последние произведения Л. Н. Толстого) 98

Часть вторая. ДЕРЗНОВЕНИЯ И ПОКОРНОСТИ 151Часть третья. К ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ

Сыновья и пасынки времени (Исторический жребий Спинозы) 253
Гефсиманская ночь (Философия Паскаля) 278
Неистовые речи (Об экстазах Плотина) 325
Что такое истина? (Об этике и онтологии) 365

Примечания и комментарии 405Примечания к первому тому 411Примечания ко второму тому 508Указатель имен 552

Назад
Вперёд

Семья

Жена — Анна Елеазаровна Шварцман (урождённая Березовская; 1870—1962), врач-дерматовенеролог, выпускница Бернского университета; в эмиграции во Франции работала массажисткой.
Сестра — Софья Исааковна Балаховская (1862—1941), была замужем за инженером и промышленником Даниилом Григорьевичем Балаховским (1862—1931), сахарозаводчиком и меценатом; в 1926—1929 годах Лев Шестов с семьёй жил в их парижской квартире. Их дочь (племянница Л. И. Шестова) Евгения (1890—1965) была замужем за виолончелистом Иосифом Прессом (1881—1924, англ.); сын — профессор Сергей Данилович Балаховский (1896—1957), доктор медицинских наук, заведующий кафедрой биохимии Третьего московского медицинского института и лабораторией Института биохимии им. А. Н. Баха АН СССР, лауреат Сталинской премии (1946), был женат на дочери основоположника советской биохимии, академика А. Н. Баха Ирине Алексеевне Бах-Балаховской (1901—1991), докторе исторических наук, сотруднице Института Маркса Энгельса Ленина; другой сын — инженер-изобретатель Жорж Балаховский (1892—1976), автор книг «Sur la dependance entre l’aimantation remanente, l’aimantation spontanee et la temperature» (1917) и «Dans le sillage de Mary Baker Eddy: introduction à l’étude de la science chrétienne» (1965).
Сестра (по отцу) — Дора Исааковна Шварцман, была замужем за инженером Денисом Николаевичем Поддергиным, инспектором Профессиональной строительной школы в Одессе и Нежинского ремесленного училища, в 1897—1900 годах директором Ивано-Вознесенского низшего механико-технического училища, в 1900—1915 годах директором Александровского механико-технического училища.
Сестра — Фаня Исааковна Шварцман (нем. Fanny Lowtzky, 1873—1965), философ и психоаналитик, была замужем за музыковедом, композитором и критиком Германом Леопольдовичем Ловцким (1871—1957, брат шахматиста Мойше Ловцкого).
Брат — Михаил Исаакович Шварцман (25 июля 1870 — 20 сентября 1937), с 1900 года управлял отцовским предприятием в Киеве.
Племянница — скульптор и график Сильвия Львовна Мандельберг (в замужестве Луцкая; 1894—1940), дочь сестры философа — пианистки Марии Исааковны Шварцман (1863—1948) и жена поэта Семёна Абрамовича Луцкого (1891—1977).
Двоюродный брат (сын сестры отца, Софьи Моисеевны Шварцман, 1850—1910) — Николай Яковлевич Прицкер (1871—1956), основал в Чикаго адвокатскую контору Pritzker & Pritzker, а также династию Прицкер, среди членов которой его внук — основатель гостиничной сети Hyatt Hotels Corporation и архитектурной Прицкеровской премии Джей Прицкер (1922—1999). Жена Н. Я. Прицкера Анна — также приходилась Льву Шестову двоюродной сестрой (племянница его матери Анны Григорьевны Шварцман).
Внучатый племянник (внук его сводного брата, кардиолога Григория Исааковича Шварцмана) — художник и педагог Михаил Матвеевич Шварцман.
У Л. И. Шестова были также сестра Елизавета Исааковна Мандельберг (1873—1943) — замужем за учредителем (с 1897 года) «Товарищества Ис. Шварцман», врачом Владимиром Евсеевичем Мандельбергом (с 1908 года — председатель правления), и брат Александр Исаакович Шварцман (1882—1970, с 1909 года член правления паевого товарищества Ис. Шварцмана).

Шестов сделал нечто существенное

Сократ хотел стать подобным Богу, даже превзойти его. Бог создал вселенную, Сократ создал благо, нечто более ценное, чем весь мир, вся вселенная…. Чтобы войти в мир, созданный Сократом, нужно отречься от мира, созданного Богом. Нужно почувствовать в себе силу отказаться от всего, ни в чем не нуждаться. Интересно, как Шестов мог придумать такой прекрасный образ: человек, который в уединении придумывает новый мир, чтобы противопоставить его уже существующему. Смею предположить, что Шестов говорит о своем собственном внутреннем опыте. Только Шестов создал не новый мир, а нового Бога, который стоит вне добра и зла, вне правды и лжи, не похож ни на одно человеческое представление о нем, но который может искупить любого, кто верит в него в данный момент, от страданий, трагедии и смерти, может исполнить любую просьбу. Только Шестову для творчества понадобилось не двадцать четыре часа, как Сократу, а четыре года уединения на берегу Женевского озера.

Сократ создал Добро — внутренний регулятор человеческой деструктивности, когда старый регулятор — страх перед богами и судьбой — уже не работал, и тем самым решил важную проблему цивилизации. Создавая своего бога, Шестов пытался решить глобальную проблему своего времени — забвение ценности человеческой личности в европейской рационалистической культуре. Доказательством того, что Шестов создал нечто существенное, является тот факт, что он защищал свое творение двадцать пять лет — до конца жизни, оставался непоколебимым, несмотря на жесткую критику своих бывших и будущих друзей, и так и не присоединился ни к одной из религиозных конфессий.

В 1928 году Шестов познакомился с творчеством датского мыслителя Кьеркегора. (Шестов написал «Кьеркегор», и эта транскрипция сохранена в цитате). В 1933-1934 годах Шестов написал книгу «Кьеркегор и экзистенциальная философия», которая была напечатана в 1936 году. Вся структура мысли датского мыслителя оказалась очень близка Шестову.

Киркегард сразу же занимает свое место среди положительных героев. Было бы неправильно говорить, что эта книга свидетельствует о глубоких изменениях в мировоззрении Шестова. Но в нем есть определенная стабилизация позиции, окончательное выравнивание эмфаз. Хотя перед смертью в 1938 году Шестов опубликовал еще одну книгу «Афины и Иерусалим», основная ее часть была написана до 1933 года, и поэтому книгу о Кьеркегоре по праву можно считать главным итогом творческого пути Шестова.

Для Шестова Сократ — не просто основатель ведущей философской школы. Он — создатель другой реальности, другого мира, в отличие от мира, созданного Богом. И этот другой мир стал дорог сердцу большинства людей. Сократ, рассказывает нам Платон, однажды простоял целый день в полной тишине. По словам Шестова, Сократ в то время «был так же молчалив внутренне, как и внешне….. Ему нужно было это абсолютное и долгое непрерывное одиночество, чтобы из внутреннего напряжения возникла новая сущность, которой никогда не существовало в мире. Если он и говорил какие-то слова самому себе, то это были только слова заклинания: да будет новый мир, мир добра, да исчезнет старый чувственный мир!

На странице рефераты по философии вы найдете много готовых тем для рефератов по предмету «Философия».

Здесь темы курсовых работ по философии

Читайте дополнительные лекции:

Материя и движение — Понятие и сущность материи и реальности
Антропология в философии «серебряного века»
Критерии гносеологии
Общие признаки средневековой философии
Создание научных основ теплотехники
Философия и ее место в культуре
Гносеология марксизма
Проблема поступательного развития в отдельных сферах общественной жизни
Философия древнего востока о человеке
Проблема поиска «первоначала» всего сущего у Фалеса, Анаксимандра, Анаксимена — Материализм и идеализм в учениях Милетских философов

Смерть

Последние годы жизни философ провел во Франции, изучая творчество средневековых мыслителей и общаясь с элитой западной философской мысли своего времени. Шестов выступал в Сорбонне с лекциями, специализируясь на творчестве Достоевского и Толстого.

В 1938 году у 72-летнего мужчины обострились проблемы с легкими. Сначала ему поставили диагноз «бронхит», но впоследствии обнаружили туберкулезные бациллы, которые стали причиной смерти, наступившей утром 19 ноября. Последние дни Лев Исаакович провел в больнице, где его окружали заботой жена и дочь. Могила мыслителя находится на Новом кладбище в Булони, предместье Парижа.

Отношение Льва Шестова к европейской философской традиции.

В известном историческом споре между западниками и славянофилами Лев Шестов занимает особую позицию. Он очень далек от упрощенного понимания национальной самобытности как простого отказа от внешних заимствований и европеизма как механического подражания западным образцам. Для Шестова все гораздо сложнее: суть заключается не в словах и проявлениях, а во внутренних тенденциях общественного развития.

Отношение Льва Шестова к европейской философской традиции основывалось на принципе парадоксального противопоставления. История философии предстает в работах Шестова как интеллектуальный тест, которому он подвергает свои идеи, сравнивая их с учениями более ранних эпох. Результатом такого рассмотрения является своеобразная модель традиции, с которой философ отождествляет свои идеи.

Шестов обратился к истории философии, чтобы найти обоснование и оправдание необходимости критики рационализма. Философские идеи Шестова, однако, не ограничивались текстом, а стремились преодолеть его, чтобы найти истинное бытие в мысли и действии живого человека. Цель философии, по мнению Шестова, не в том, чтобы «понять жизнь», свести неизвестное к известному. Философ, по его мнению, — это прежде всего подлинный исследователь жизни, который ставит под сомнение общепринятые методы познания. Шестову были близки идеи античных философов Платона и Плотина, а также современных философов Шопенгауэра и Ницше, именно потому, что в их произведениях можно было «услышать настоящую музыку». Одним из признаков философского гения является способность, по словам Шестова, «открыть многое, о чем другие не подозревали и не подозревают сейчас». Если наука отчуждает знания от жизни и подчиняет их умозрительным построениям, то искусство способно с помощью воображения и фантазии пробудить разум от дремоты. Поэтому философия, которая хочет исследовать жизнь, призвана руководствоваться критериями искусства.

Предпочтительной формой философских произведений для Шестова была форма афоризма, что выражало его сознательное стремление отказаться от традиционного способа написания философских трактатов. «Не следует ли выработать в себе отвращение к той форме подачи информации, которая с наибольшей вероятностью удовлетворит существующие предрассудки?». — спросил Шестов (3.с.33).

Особенностью философских текстов Шестова является то, что каждый из них представляет собой сложную многоуровневую систему, каждый элемент которой можно рассматривать как самостоятельный текст, который анализируется в следующих контекстах: во-первых, в соотношении произведений Шестова с философскими идеями современной культуры; во-вторых, во влиянии этих идей на интерпретацию текстов прошлых эпох; в-третьих, в установлении смысловых связей между идейным наследием прошлых эпох и философией самого Шестова.

Отвечая на потребность времени в связном и последовательном мировоззрении, декадентская интеллигенция пыталась найти выход из идеологического кризиса в философии Шопегауэра, Ницше и Бергсогена. Их идеи служили определенной эстетической рамкой для выражения собственных мыслей, но в то же время они пытались придать своим теориям «трагический пафос». Лев Шестов критиковал философские размышления о русской культуре В.Иванова, Булгакова, Бердяева и Мережковского, которые фактически основывались на некритическом понимании западной философии. По мнению Шестова, главным недостатком, которым страдали эти писатели, было отсутствие стиля, который бы придал их идеям убедительность. В декадентской культуре, считал Шестов, философия была превращена в «нечестную» игру, в которой она была далека от цели свободного поиска истины, так как должна была давать эстетические пассажи мировоззренческой формулировки. Призыв к творчеству и индивидуализму не всегда находил отражение в оригинальной постановке философских проблем и их глубоком понимании. Декадентской «игре» в философию, которая лишь имитировала творческое мышление, оставаясь в рамках традиционной культуры, Лев Шестов противопоставил философию, осмелившуюся критиковать ее рационалистические основы.